Нил Гейман - Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси

— Правда? Ты действительно так считаешь, бобик? Я раньше тоже так думала. А теперь уже не слишком в этом уверена. Хотя… — она выбралась из постели и подошла к окну. Ее лицо при свете неоновой вывески было таким же красивым, как раньше. Лицо женщины, ради которой он отправился в тюрьму.

Сердце у него болело так, словно кто-то стиснул его в кулаке и давит, давит…

— Лора…

Она даже не посмотрела на него.

— Ты впутался в очень скверную историю, Тень. И влипнешь ты по самое не хочу, если хоть кто-нибудь не возьмется за тобой присматривать. Я буду за тобой присматривать, Тень. И — спасибо тебе за подарок.

— Какой подарок?

Она потянулась к карману блузки и вынула золотую монету, ту самую, которую он сегодня днем бросил ей в могилу. На монету налипла земля.

— Наверное, лучше подвесить ее на цепочку. Очень мило с твоей стороны.

— Всегда пожалуйста.

И тут она повернулась и посмотрела ему прямо в лицо — глазами, которые, казалось, одновременно видели его насквозь и вообще ничего не видели.

— Мне кажется, в нашей с тобой истории есть целый ряд тем, которые нам следует непременно обсудить.

— Девочка моя, — сказал он ей. — Ты же мертвая.

— Ну да, с этим, конечно, не поспоришь, — она помолчала. — Ладно. Мне пора. Будет лучше, если я уйду сейчас.

Легко и естественно она повернулась, положила Тени руки на плечи и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его на прощанье, точно так же, как всегда его целовала, когда они расставались.

Он неловко нагнулся, чтобы чмокнуть ее в щеку, но она быстро повернула голову и прижалась губами к его губам. От нее едва уловимо пахло формалином.

Язык Лоры скользнул Тени в рот. Он был сухой и холодный, от него пахло сигаретным дымом и желчью. Если до этой секунды у Тени были сомнения насчет того, что его жена мертва, теперь от них не осталось и следа.

Он отодвинулся.

— Я люблю тебя, — сказала она, все так же просто. — Я не дам тебя в обиду. — Она двинулась к двери. Во рту у него остался странный привкус. — Тебе надо немного поспать, бобик, — сказала она. — И постарайся не впутываться лишний раз в неприятности.

Она отворила дверь в холл. Лампы дневного света безжалостно констатировали: Лора была — мертвец мертвецом. Хотя, с другой стороны, кто в их свете выглядит иначе?

— Мог бы попросить меня остаться, — сказала она каменно-холодным голосом.

— Это вряд ли, — ответил Тень.

— Еще попросишь, милый, — сказала она. — Прежде чем все это кончится. Ты меня об этом еще попросишь. — Она повернулась и пошла по коридору прочь.

Тень выглянул из дверного проема и посмотрел ей вслед. Ночной портье, который читал роман Джона Гришема, едва поднял голову, когда она проходила мимо него. На туфли у нее налип толстый слой кладбищенской глины. А потом она исчезла.

Тень выдохнул, очень медленно. Сердце, сбиваясь с ритма, отчаянно колотилось у него в груди. Он пересек холл и постучался к Среде — и в тот же самый момент его охватило пренеприятное чувство, словно по коже полоснули черные крылья, словно огромная черная ворона пролетела сквозь него, потом через холл — и вылетела наружу.

Среда открыл дверь — совершенно голый, если не считать обернутого вокруг пояса белого гостиничного полотенца.

— Какого лешего тебе надо? — спросил он.

— Хотел кое о чем рассказать, — сказал Тень. — Может, конечно, мне это приснилось, — но только не приснилось мне это: может, я надышался дымом от синтетической жабьей кожи, что курил тот жирный парень, или, может, у меня поехала крыша…

— Ладно, ладно. Валяй, что там у тебя, — сказал Среда. — Видишь ли, я тут, типа, несколько занят.

Тень заглянул в комнату. На кровати кто-то лежал и смотрел на него. Простыня натянута до самых плеч, чтобы прикрыть маленькие грудки. Блеклая блондинка, остренькая, как у крыски, мордашка. Тень понизил голос.

— Я только что видел свою жену, — сказал он. — Там, в номере.

— В смысле, призрак? Ты видел призрак?

— Нет. Не призрак. Она была настоящая. И — это была она. Мертвая, конечно, но никакое это было не привидение. Я до нее дотрагивался. Она меня поцеловала.

— Понятно, — Среда повернулся к лежавшей у него в постели женщине. — Я сейчас вернусь, дорогая.

Они пошли в номер к Тени. Среда включил свет. Покосился на сигаретный окурок в пепельнице. Почесал грудь. Соски у него были темные — соски старика, — а волосы на груди совершенно седые. На одном боку — белый шрам. Он понюхал воздух и передернул плечами.

— Ну ладно, — сказал он. — Значит, тебе явилась мертвая жена. Напугался?