Нил Гейман - Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси

— Будет снег, — сказал Тень.

— Ага.

— Насчет Суини. Он что, и правда показал мне, как делать этот фокус с золотыми монетами?

— Конечно.

— Ничего не помню.

— Само вспомнится. Мы долго вчера сидели.

На лобовое стекло упали несколько снежинок и тут же растаяли.

— Тело твоей жены выставлено сейчас в похоронном бюро Уэнделла, — сказал Среда. — После обеда его собираются везти на кладбище.

— Откуда ты знаешь?

— Позвонил, справился, пока ты был в сортире. Знаешь, где похоронное бюро Уэнделла?

Тень кивнул. Снежинки вертелись перед лобовым стеклом и закладывали головокружительные пируэты.

— Сверни здесь, — сказал Тень.

Машина скатилась с федеральной трассы, мимо мотелей, сбившихся в кучку к северу от Игл-Пойнта.

Да, прошло три года. Незнакомые вывески, и огней стало больше. Когда они ехали мимо «Силовой станции», Тень попросил Среду сбавить ход. «ЗАКРЫТО НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК, — гласила написанная от руки и вывешенная на двери табличка, — В СВЯЗИ С ТЯЖЕЛОЙ УТРАТОЙ».

Налево, на Мейн-стрит. Мимо тату-салона, за ним армейский рекрутский центр, «Бургер Кинг», далее — аптека Ольсена, знакомая и ничуть не изменившаяся — и наконец желтый кирпичный фасад похоронного бюро Уэнделла. Неоновая надпись в витрине: «ДОМ УСПОКОЕНИЯ». Под вывеской — каменные надгробия, не тронутые резцом каменотеса, безликие и безымянные.

Среда вырулил на парковку.

— Хочешь, зайду с тобой? — спросил он.

— Да нет, не стоит.

— Хорошо, — все та же недобрая усмешка. — Да и у меня есть чем заняться, пока прощаешься с женой. Номера я сниму для нас обоих в мотеле «Америка». Как закончишь, подходи туда.

Тень вышел из машины и проводил ее взглядом. Потом вошел в здание. В сумеречном коридоре пахло цветами и мастикой, так что запах формальдегида едва угадывался. В дальнем конце коридора был вход в «Часовню успокоения».

Тень поймал себя на том, что вертит в руке золотую монету, судорожно перебрасывая ее вверх-вниз по ладони. Этот прохладный тяжелый кружочек в руке почему-то его успокаивал.

Возле двери в самой дальней части коридора висел листок с именем его жены. Он вошел в «Часовню успокоения». Почти всех, кто был в комнате, он знал в лицо: несколько коллег Лоры по работе, кое-кто из друзей.

Его тоже узнали, все до единого — это было видно по выражению лиц. Но — ни улыбки, ни приветствия.

В дальнем конце комнаты был небольшой подиум, на нем кремового цвета гроб с расставленными вокруг цветами: алыми, желтыми, белыми и темно-красными, кровавого пурпурного оттенка. Он сделал шаг вперед. Лорино тело было видно уже отсюда. Ближе подходить ему не хотелось; развернуться и уйти он не решался.

Человек в черном костюме — Тень решил, что это работник похоронного бюро, — сказал:

— Сэр, не желаете ли вы сделать запись в книге соболезнований и воспоминаний? — и указал ему на лежавшую на маленьком пюпитре книгу в кожаном переплете.

Почерк у него был очень хороший. Он вывел «ТЕНЬ» и поставил дату, а потом, очень медленно, приписал рядом «(БОБИК)», откладывая тот момент, когда нужно будет идти в дальний конец комнаты, где люди и кремовый гроб, а в гробу — этот предмет, который никакого отношения к Лоре не имеет.

В дверь вошла маленькая женщина и замешкалась на пороге. Медно-рыжие волосы, очень черное и очень дорогое платье. Вдовий траур , подумал Тень: с этой женщиной он был знаком давным-давно. Одри Бертон, жена Робби.

В руках у Одри был букетик фиалок, перехваченный внизу полоской серебряной фольги. Такие букетики в июне собирают дети, подумал Тень. Вот только сейчас для фиалок был не сезон.

Она двинулась через комнату к гробу Лоры. Тень пошел следом.

Лора лежала с закрытыми глазами, сложив на груди руки. На ней был строгий синий костюм — Тень его раньше не видел. Длинные русые волосы убраны со лба. Да, это его Лора, и в то же время не она; потом он понял, что чужой ее делает неподвижная, напряженная поза. Лора даже во сне и нескольких минут не могла полежать тихо.

Одри положила букетик весенних фиалок на грудь Лоры. Потом пожевала губами — и плюнула, с силой, в мертвое лицо.

Плевок попал Лоре на скулу и тут же начал стекать к уху.

Одри уже шла к дверям. Тень догнал ее.

— Одри! — он окликнул ее.

— Тень! Ты что, из тюрьмы сбежал? Или они тебя сами выпустили?

На секунду ему показалось, что она на транквилизаторах. Голос уж больно глухой и ровный.

— Выпустили, вчера. Я свободный человек, — сказал Тень. — А теперь объясни мне, в чем дело?