Владимир Михайлов - Михайлов В. Сторож брату моему.Тогда придите ,и рассудим

— Почетный караул не нужен, — возразил я. — Это не официальный визит.

— Не забудь, — ответил он, — что войны нам не объявляли, и мы не знаем, когда на нас нападут.

— Чего ты хочешь?

— Во-первых, пойти с вами. А во-вторых, четверо автоматчиков нам не помешают.

Мне не хотелось спорить, и я сказал:

— Ну давай.

Уве-Йорген скомандовал, и четверо мальчишек, донельзя гордых, мигом схватили свои автоматы.

— Только попроси, чтобы они ненароком не подстрелили нас, — предупредил я.

— Не беспокойся. У здешних ребят крепкие нервы.

— Это хуже всего, — сказал я. — Людей с крепкими нервами бывает труднее всего переубедить.

— Зато они легко переубеждают других, — серьезно сказал он, повесил автомат на грудь и положил на него ладони. — Ну идем?

Когда мы отошли от лагеря, я сказал:

— Ну как тебе лес? Благодать, правда?

И правда, было хорошо, если только отвлечься от наших забот. Птицы, вспугнутые нашими шагами, вспархивали и галдели наверху, какая-то четвероногая мелочь шебуршала в кустах — напуганная выстрелами, она затихла было, но теперь приободрилась.

— Я понимаю, что им не до того, — ответил Уве-Йорген, — но я назначил бы сюда хорошего лесника.

Я сначала рассердился, а потом подумал, что лесник и в самом деле не повредил бы.

Дальше шли молча. Валежник хрустел под ногами. Иеромонах что-то бурчал под нос, отыскивая оставленные им знаки.

Минут через сорок вышли на поляну.

— Добрели, — сказал Никодим. — Вот просека, а та, другая, заросла.

Мы убедились, что так оно и было.

— Теперь посередке послушайте…

Земля тут не то чтобы дрожала, но была ощутимо теплее, чем вокруг, и если прильнуть к ней ухом, можно было услышать басовитое жужжание.

— Что станем делать? — озабоченно спросил Иеромонах.

— Какое-то устройство на ходу, — прикрикнул я вслух. — Наверное, того же возраста, что сам корабль, но работает. А раз тут бывали беспокойные времена, думаю, что его не оставили без страховки.

— Шкатулка с секретом, — сказал Уве-Йорген, — нажмешь кнопку, выскочит чертик. И хорошо еще, если просто чертик…

— Посмотрим, — согласился я, — со вниманием.

Мы принялись чуть ли не ползать по поляне — вдвоем, потому что остальные все равно ничего не понимали; мы принюхивались минут двадцать, потом Уве сказал:

— Нет, видимо, пусто.

— Считаешь?

— Рассуждаю. Даже подстраховка здесь должна быть устроена недолго; значит, не в траве.

— Да, пожалуй.

— Поищем на опушке, а?

— Знаешь, Рыцарь, деревья тоже умирают.

— Значит, не дерево. Что-то, внешне похожее на дерево. На пень. На… что угодно.

Мы поискали, и безуспешно.

— Наверное, — мрачно проговорил Рыцарь, — у них была своя логика, наизнанку. Придется копать. Но никто не отдал приказания взять лопаты, и никто их, естественно, не взял. Возвращаемся?

— Ничего другого не остается, — согласился я.

В лагере после обеда парни ушли сменять посты. Остальные улеглись поспать. Жизнь была, как на курорте, и не хотелось думать об уходящем времени, как на курорте стараешься не думать об этом.

— Анна, — сказал я. — Пойдем, поговорим?

Она сразу согласилась:

— Пойдем.

Мы шли по лесу, и я не знал, с чего начать. Она тоже молчала.

— Слушай, — сказал я наконец таким голосом, что слова можно было принять и в шутку, и всерьез. — Что за мода — бродить с ребятами по лесу?

Она покосилась на меня:

— Это не опасно.

— Почему?

— Несерьезно.

— А со мной — серьезно?

Она помолчала, потом сказала — тоже как бы в шутку:

— Смотри — проспишь. Прозеваешь.

— Тебя?

— Меня.

— Анна…

— Не надо, — сказала она.

— Что, значит — конец?

— Нет, — сразу же ответила она. — Мне с тобой интересно.

— Ну тогда…

— Нет. Так — не надо.

У меня опустились руки. Потом я сказал ей:

— Знаешь, в дядюшки я не гожусь.

— Дурак, — сказала она.

— Я?

— Ты.

— А-а! — сказал я.

Мы еще помолчали.

— Может, ты объяснишь, в чем дело?

— Ни в чем, — сказала она. — Просто так.

— Да почему… — начал было я, но тут же сообразил, что спрашивать об этом и в самом деле не очень-то умно.

— Ладно, — сказал я невесело. — Погуляем еще?

— Да.

Мы пошли дальше.

— Ты просто не представляешь, какое было множество дел…

— Я ведь тебя не спрашиваю.

— Неужели ты думаешь, что я…

— Я думаю, что я тебе не нужна, — сказала она холодно.

— Ну как ты можешь…

— Ты что — не мог даже поговорить оттуда?

— Не мог! Не мог я выйти на связь. Я был далеко от катера!