Андрей Прусаков - Древолюция

Женщина стояла, стеная от боли, а Инна уткнулась в дендроида головой с другой стороны ствола и что‑то шептала. Шли минуты. Вожаков терял терпение и собрался прекратить балаган, но вдруг плач стих, и Николай заметил, как здоровая рука женщины стиснула гладкий лоснящийся ствол.

— Вот, — сказала Инна, улыбаясь. — Оно ей помогло. Пусть она будет здесь.

И никто ей не возразил, видя, как изменилось лицо женщины. Гримаса боли почти исчезла, и все присутствующие поняли, что наблюдают настоящее чудо.

— Мне хорошо, — прошептала больная, облизывая обветренные губы. — Я останусь здесь.

Вечером ее отвели в дом, и ночью боль вернулась. Женщина отправилась к дендроиду снова, чтобы снять ее. А еще через неделю лишь несколько шрамов на руке напоминали о былом кошмаре. Врач изумленно развела руками:

— Не понимаю, — сказала она.

После этого случая дымовцы стали считать дендроида едва ли не членом общины, часто говорили о нем, и дети украшали ветки мутанта лентами…

Все эти, казалось бы, мелочи производили на Вожакова неизгладимое впечатление. И, в отличие от Петра Ильича и остальных, с оживленным любопытством принимавших новые открытия, Николай все больше сомневался. Ему казалось, что за видимой безобидностью и «лояльностью» псевдодеревьев таится нечто иное. Странная, необъяснимая сеть дендроидов, накрывшая Землю, несла в себе неопределенную, но от этого еще более пугающую угрозу…

— Привет, выпить нет?

Картавин остановился на лестнице, изумленно глядя на фигуру в спортивном костюме, сидящую на подоконнике рядом с его букетом. Это был Поборцев, лжелесник, чертов журналюга!

— А–а, ты здесь! — проговорил Картавин, поднимаясь на площадку. — Приехал?

Поборцев соскочил с подоконника.

— Приехал.

— Зачем?

— Затем.

Они стояли напротив друг друга, напряженные и злые. Алекс подумал вдруг, что в жизни все так банально, по статистике девушек больше, чем парней, однако мужчинам на статистику почему‑то наплевать, они предпочитают убить друг друга из‑за одной девчонки, чем пойти и поискать себе другую…

— Вали, ты ей не нужен! — сказал Павел.

— А, по–моему, ты ей не нужен! — ответил Алекс.

— Ты — сволочь, Поборцев! — сказал Павел. — Хочешь выудить из нее сведения, содержащие государственную тайну, а потом она под суд пойдет, а ты хорошо заработаешь, да? Так?

— спокойно сказал Поборцев., — Этого не будет

— А что будет, что? — крикнул Картавин. Звук его голоса прокатился по пустынной лестнице, и Алекс подумал, что хорошо, если никто не выйдет на лестницу из‑за этих криков.

— Мне не нужны никакие сведения.

— А что тебе нужно?

— Она.

Светлана открыла дверь квартиры, вытащила объемистую дорожную сумку на площадку и закрыла дверь. И увидела Павла, стоявшего напротив Поборцева. Она на секунду замедлила шаг, потом так же медленно стала спускаться к ним. Почему Павел вернулся? И что теперь будет? Она почувствовала страх и с волненьем поглядела на Алекса. Может быть, он что‑то придумает? В любом случае дороги назад у нее нет!

Павел заметил ее сумку и крикнул:

— Света, разве ты не знаешь, что тебе запрещено выезжать из Москвы!

— Я плевать хотела на твои запрещения! — она спустилась к ним и поставила сумку на землю. — Я устала от всего этого, Паша. Я уезжаю.

— Ты никуда не поедешь! Тем более с ним! За твоим домом ведется наблюдение, понимаешь? Ты не уедешь никуда, тебя сразу же арестуют!

— Ты тоже за ней следишь? — спросил Алекс.

Вопрос попал в цель. Картавин замешкался с ответом, и этого было достаточно. Света презрительно взглянула на него:

— Эх, Паша! — она подняла сумку и стала спускаться вниз.

Картавин покраснел и вытащил мобильный телефон:

— Никуда вы не уйдете! Один звонок — и все, конец! Но я не хочу этого, Света, пойми, я хочу по–хорошему! Давай договоримся: он уходит, а мы с тобой остаемся, навсегда! Пусть все будет как раньше!

— Никогда не будет, как раньше, — ответила Света. — Я вообще не хочу тебя видеть! Пойдем, Саша.

— Ты не понимаешь, Светик! Я ведь давно знаю про вас, все знаю, но все равно люблю тебя, понимаешь! Ты знаешь, что я не стал докладывать о твоих встречах в службу безопасности, потому что я тебя люблю! Я прощаю тебя! И все для тебя сделаю! Думаешь, мне легко? Думаешь, я не рискую сейчас?!

Света вновь опустила сумку:

— Я никогда не говорила, что ты не любишь меня, Паша. Прости меня, если можешь, но я не останусь. И если любишь меня, дай мне уехать.