Рэй Дуглас Брэдбери - Замри, умри, воскресни!

Вероятно, я застонал, потому что, когда обнаружил, что сижу в библиотеке, я увидел, что Ремингтон смотрит на меня и на мою окровавленную руку, в которой и остался раздавленный бокал... Боли я не почувствовал.

Так вот почему Тинсли так панически боится насекомых и животных, - выдохнул я несколько минут спустя. Сердце у меня в груди бешено колотилось. - Все эти годы его страх рос как на дрожжах и теперь полностью им завладел.

Ремингтон проявил интерес к проблемам Тинсли, но я постарался успокоить старика и спросил:

- А чем занимался его отец?

- Я думал, вы знаете! - удивленно воскликнул Ремингтон. - Старший Тинсли был известным натуралистом. Даже очень известным. В этом есть некая ирония - его убили те самые существа, которых он изучал, не так ли?

- Да. - Я встал и пожал руку Ремингтона. - Благодарю вас, адвокат. Вы мне очень помогли. А сейчас мне пора уходить.

- До свидания.

Я стоял под открытым небом перед домом Ремингтона; муравей по-прежнему ползал по моей руке. В первый раз я начал понимать Тинсли и сочувствовать ему. Я сел в машину и поехал к Сьюзен.

Она отогнула вуаль своей шляпки и задумчиво посмотрела вдаль.

- То, что ты мне рассказал, очень хорошо объясняет поведение Тинсли. Он постоянно погружен в свои мысли. - Сьюзен помахала рукой. - Взгляни по сторонам - легко ли поверить в то, что насекомые повинны во всех ужасах, творящихся вокруг? Вот мимо нас пролетает бабочка-данаида. - Сьюзен щелкнула пальцами. - Может, она прислушивается к каждому нашему слову? Старший Тинсли был натуралистом. Что с ним произошло? Он сунул нос туда, куда не следовало, поэтому они, они, которые контролируют животных и насекомых, убили его. День и ночь последние десять лет эта мысль преследовала Тинсли, и всюду, куда падал его взгляд, он видел бесчисленные проявления жизни этого мира. Постепенно его подозрения стали обретать форму и содержание!

- Не могу сказать, что я его виню, - заметил я. - Если бы мой отец так погиб...

- Он отказывается разговаривать, пока в комнате есть хотя бы одно насекомое, не так ли, Стив?

- Да, Тинсли боится: вдруг они обнаружат, что он разгадал их тайну.

- Ты и сам видишь, как это глупо, не так ли? Он не в состоянии удержать свое знание в секрете - если согласиться с тем, что бабочки, муравьи и мухи есть олицетворение зла. Ведь и ты, и я слышали его рассуждения, да и другие тоже. Однако Тинсли упорствует в своем заблуждении, считая, что до тех пор, пока он не произносит ни единого слова в их присутствии... Ну, он все еще жив, не так ли? Они его не уничтожили, да? И если они действительно порождение зла и страшатся его, тогда почему же с Тинсли до сих пор не покончили?

- Может быть, с ним просто играют? - предположил я. - Ты знаешь, как-то странно получается. Старший Тинсли погиб как раз в тот момент, когда был совсем близок к большому открытию. Все укладывается в схему.

- Тебе не следует так долго сидеть под горячим солнцем, - рассмеялась Сьюзен.

Утром следующего воскресенья Билл Тинсли, Сьюзен и я отправились в церковь. Мы сидели погруженные в тихую музыку; все убранство храма было выдержано в мягких, спокойных тонах. Неожиданно Билл начал смеяться; в конце концов мне пришлось ткнуть его локтем под ребра и спросить, что с ним происходит.

- Посмотри на преподобного отца, - ответил Тинсли, не сводящий глаз со священника. - У него муха на лысине. Муха в церкви. Они всюду проникают, я же говорил тебе. Пусть священник читает свою проповедь, от нее не будет никакого толку. О всепрощающий Боже!

После службы мы решили устроить пикник на природе, под теплым голубым небом. Несколько раз Сьюзен пыталась заставить Тинсли заговорить о своих страхах, но Билл молча показал на вереницу муравьев, переползающих через нашу белую скатерть, и сердито покачал головой, позднее Билл извинился и с некоторой напряженностью пригласил нас зайти к нему домой: он не может больше продолжать в том же духе, деньги кончаются, ему грозит банкротство, и он нуждается в нашем совете. Нам со Сьюзен оставалось только согласиться.

Через несколько минут мы уже сидели в его запертом изнутри кабинете, пили коктейль, а Тинсли нетерпеливо расхаживал взад и вперед, поигрывая семейной хлопушкой для мух. Перед тем как начать свою речь, он нашел две мухи и прикончил их.

- Металл, - он постучал по стене, - никаких клещей, древесных жучков или термитов. Металлические стулья, металл повсюду. Мы одни, не так ли?

Я посмотрел по сторонам.

- Похоже на то.

- Отлично. - Билл несколько раз глубоко вздохнул. - Вы никогда не задумывались о Боге, дьяволе и Вселенной? Не удивлялись, почему наш мир так жесток? Как мы пытаемся продвинуться вперед и как нас бьют по голове, если нам удается сделать лишь маленький шажок? - Я молча кивнул, и Тинсли продолжал: - Где же наш Господь или где Силы Зла? Вы не размышляли о том, как они повсюду проникают? Неужели ангелы невидимы? Так вот, ответ прост, остроумен и в то же время научен. За нами постоянно наблюдают. Бывает ли в жизни минута, когда мимо не пролетает муха, или не проползает муравей, или блоха на собаке, не пробегает кошка, жук или рядом не кружит бабочка?