П Шуваев - Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста

- Налейте!

- Истинно! - промолвил о. настоятель. - Истинно говоришь, смрадный пес. Истинно, более того, монастырская душа! Налейте ему, а то ведь не отстанет.

Да, наливаться он, кажется, может до бесконечности, неужели он существует для иллюстрации абстрактных понятий, хотя чего уж там, с кем не бывает, скотина, енот и койот, прелат и аббат. Rocky Raccoon, енот-полоскун, да, тут, оказывается, стоит бутылка с томатным соком, и откуда бы, неужто самозародилась, ну и ладно, судьба, люди, как и книги.

- Современному исследователю уже трудно понять, почему на протяжении тысячелетий миллионы людей считали неизбежным следовать неким идеалам, для нас совершенно абстрактным, а часто попросту внутренне противоречивым, - заметил аббат-потаскун, отхлебнув ярко-красную жидкость прямо из горлышка. - Но, конечно же, сказанное справедливо лишь для нескольких планет - едва ли их больше двух десятков. И, вероятно, до сих пор бОльшая часть человеческого населения Галактики остается верной исконным принципам, которые некогда было модно выводить из глубинной сущности природы человека.

- Да, - согласилась Софья, - странная это штука - природа человека. Есть над чем призадуматься, есть что понаблюдать.

Да, наблюдать было чего, особенно по ящику, хотя еще несколько минут назад Толик сказал бы, что это незрелищное варварское зверство, которое и смотреть-то неинтересно, а вот сейчас на экране крупным планом умирал Гермерот, и было Толику не тошно и не страшно, а даже, может быть, занятно.

Вот тебе, бабушка, и современная технология, вот тебе и новые горизонты, новое искусство, новый взгляд на мир, а чего тут глядеть - он лежал на арене, высокий, неподвижный, светловолосый, с лицом, на античные образцы не похожим отнюдь, лежал, обхватив холодеющими руками замолчавший пулемет. Оператор дал еще крупнее: оператору, очевидно, понравилось, как сверкает металл на черном мундире.

- Какая гадость, - сказала Софья. - Переключили бы...

- В самом деле, - сказал Сашка, - все равно ведь аминь приходит передаче.

Дефлоринский не возражал и переключить, желательно досмотрев прежде про Петраита, как его там восхваляют, как, может, и свободу дают (если только они вообще не вольнонаемные, с кем не бывает). Но сколько Дефлоринский ни бился, обеспокоенному взору являлись то образцовые хозяйства с тысячами рабов, запуганных почти до усердия, то какие-то парады, а то и дядя в тоге, красноречиво разглагольствующий о пользе высочайше-отхожего указа.

Выходит, у них в самом деле по вере, от креста и короны, от костра и закона, до чего же убогая вера, да, пожалуй, так, рвутся пьяные бриги на карибские рифы, чтобы вдребезги мысли, словно яшма об лед, вот.

- Вот, - сказала Софья, - это уже терпимо.

И удалилась в кресло, размахивая клешами, яркими, словно знамя какого-то экстремистского движения.

- Ну зачем же так? - испугался Дима. - Указ ведь, августейший...

Вдалеке заболботала вода, хлопнула дверь, и на пороге явилась обиженная Наденька. Наденька имела что-то такое длинно произнести, из чего с большой степенью вероятия можно было вывести, что она в очередной раз обиделась на сожительниц своих, удивительная все же девушка!

- О, - сказал Дима, - Вера, Надежда... Где же любовь?

Странно, подумал Толик, неужто же Настю Верой зовут? Ну да ладно, Вера так Вера. Будем телевизор смотреть.

- Бред какой-то, - сказал Дефлоринский.

- Авангардизм, - буркнул Дима. - Что тут смотреть?

Толику были, в сущности, скорее даже симпатичны эти кривые, не без изящества плещущиеся по экрану под вполне соответствующую музыку, но почему-то стало ему несколько боязно, что вот все авангардизм ругают, а он вот нет, подумалось Толику, что и ему бы надо нечто в этом роде сформулировать, но, будучи человеком отчасти порядочным, желал он, чтоб хоть по форме было это если не красиво, если даже не благопристойно, то по меньшей мере заковыристо.

- Да, пожалуй, в плане модернизации формы уже много лет как некуда двигаться, - выдавил он наконец.

- Верно! - вскричал Сандер Мак-Маллиган. - После Джойса авангард был, в сущности, обречен. "Авангард умер!" - так сказал бы прогрессист-паралитик, если бы только волновали его проблемы более разрешимые, нежели установление четности добра и зла.

- О'Маллиган, - поправила Софья.

- Знаю, - ответил А.Скаллабакссон, - но ведь это уже не реплика.

- Ну, - смутился почему-то Дефлоринский, - прогресс - понятие относительное.

- Справедливо, - откликнулась Софья. - С нашей точки зрения нет большой разницы между, положим, тем или этим котилозавром, а вот с их точки зрения...