Джон Уиндем - Зов пространства

В сиднейском аэропорту Джейми Гонвейя сел на самолет бразильского рейса – чтобы изучать эффект взрыва в его эпицентре. Эта стадия операции отводилась для тщательных наблюдений и оценки ситуации; не исключалось, что в критический момент потребуется небольшое личное вмешательство. Почти все прогнозы сбылись, и было даже удивительно, что тайное не стало явным гораздо раньше.

Джейми ожидал утечки информации, но никак не мог предвидеть, по чьей вине она произойдет. Оставалось лишь надеяться, что к возвращению Джорджа Труна этот случай отойдет в разряд пустяковых.

Год соломенного вдовства – не сахар, и если ему предшествовал год с лишним медленного и малоинтересного возрождения пустыни, то можно ли осуждать женщину за привычку время от времени посещать Рио и разгонять тоску? Однажды Доротея – миссис Трун – попала с друзьями на вечеринку, где веселье оставляло желать лучшего. Она попыталась взбодриться несколькими бокалами охлажденного агуаденте с дольками плодов страстоцвета, хинином и прочими горькими добавками, но отчего-то вместо настроения поднялась волна жалости к себе. И пока Доротея сетовала на долю несчастной отвергнутой жены, ни словом, правда, не обмолвившись о местонахождении мужа, стало очевидно, что он уже давно не живет дома, – достаточно очевидно, чтобы Агостино Таропе, душа компании, навострил ухо.

Агостино был обозревателем в «Диариу ду Сан-Пауло», и продолжительная отлучка члена семейства Трун показалась ему весьма странной. Хотя дальнейшее журналистское расследование не извлекло на свет Божий особых сенсаций, оно дало немало косвенных доказательств, которые убедили Агостино, что в такой ситуации не грех рискнуть и восполнить недостаток фактов полетом воображения.

Другие газеты азартно подхватили его версию. Никому не удалось разыскать Джорджа Труна и посоветовать, чтобы он опроверг нелепые слухи. И разразился скандал…

Артур Догет угодил в точку: бразильцы в самом деле лопались на улицах от злости. Они собирались в огромные толпы, размахивали флагами «космической провинции Бразилии» и требовали от властей дать отпор австралийской агрессии.

В ответ на официальную ноту правительство Австралии заверило, что не располагает никакими сведениями о венерианской экспедиции, однако не забыло подлить масла в огонь, напомнив, что «Австралия – свободная страна свободных граждан».

Государственные и общественно-политические мужи Бразилии были далеки от единодушия. Сразу возникли фракции: одни – откровенно шовинистического толка – вопили: «Ни пяди космоса врагу!»; другие – умеренные – считали Космическую Программу дорогостоящим, но, увы, необходимым элементом обороны. Были те, кто видел в ней только пустую трату денег. Хватало и недовольных бездеятельностью правительства, откровенно «положившего под сукно» освоение пространства.

Космические Силы тоже ощутимо расслоились. Генералы неистовствовали, когда газеты прохаживались насчет их служебного соответствия и эффективности вверенных им войск. В молодых офицерах и солдатах перспектива «защиты космических рубежей» пробудила боевой задор, который разделяли далеко не все старослужащие: многие из них когда-то мечтали о далеких походах и славных подвигах, а вместо этого всю службу простояли на часах и начисто растеряли иллюзии. В их разговорах частенько сквозила если не крамола, то неприкрытый цинизм: «Слышь, братцы, а на кой черт нам в это лезть? Сами-то чем занимались сто лет? В собаку на сене играли. Ну, вышвырнем их, – что, лучше будет? По мне, так ежели кому-то захотелось там ротрудиться, лучше не совать ему палки в колеса, а наоборот, удачи пожелать».

Именно такой точке зрения Джейми Гонвейя уделял самое пристальное внимание…

Между тем выдержка участников венерианской экспедиции подвергалась серьезнейшему испытанию.

Как только они благоустроили купол, смонтировали три реактивные платформы, сфотографировали остров в инфракрасных лучах и составили его карту, большинство осталось не у дел.

Поверхность острова была почти идеально ровной, «срединный хребет» едва превышал сотню футов. Начертить линию побережья не представлялось возможным – океаны Венеры не знали приливов и отливов, и берег являл собой широкую кайму из непролазных болот, заводей и ковров растительности – поди разберись, где под ними мутная вода, а где – пропитанная влагой почва. Многообразие фауны сводилось к насекомым, нескольким разновидностям ракообразных наподобие морских пауков (они редко встречались вдали от берега) и двум-трем видам рыб с легкими вместо жабр, – вероятно, даже не рыб, а недоразвитых амфибий. В океане хватало и мелкой, и крупной живности, но прибрежные болота не давали к нему подступиться, а дюзы нависающих над водой платформ вызывали среди обитателей моря такую суматоху, что на улов нельзя было смотреть без слез.