Джон Уиндем - Зов пространства

Впрочем, вспомогательные дюзы не сдавались. Маятник изо всех сил старался удержаться на ракете, а она все вращалась и заставляла кружиться небеса. Ярдах в пятидесяти расплывчатым пятном промелькнул Корпус…

– Готово! Отличное представление, Маятник.

– Эй, парни, а ну утихните! – рявкнул командир. – Маятник, это и вправду было шикарно. А теперь можешь уходить. Прыгай скорее!

Все еще сжимая в руках трос, Маятник расслабился. Страх отступил. Мечась из стороны в сторону, ракета уносилась в космос вместе с ним.

– Маятник, слышишь меня? Прыгай!

– Шкип, я вас слышу, – устало сказал Маятник. – Но в дюзах маловато горючки, вряд ли дотяну.

– Ерунда! Тормози тем, что осталось, мы тебя выловим. Только не тяни резину.

Наступила тишина, затем прозвучал усталый голос Маятника:

– Простите, шкип, но ведь мы не знаем, чем теперь займется наша малютка.

– О Господи! Маятник!

– Простите, шкип. Боюсь, я вынужден взбунтоваться.

Маятник закрыл глаза и попытался отдохнуть. Его мутило от качки, от вида мечущихся туда-сюда созвездий. Сил совершенно не осталось. Жутко болела голова, вся одежда пропиталась потом. Он сидел неподвижно, пока не ощутил, что трос, который удерживает его на месте, больше не провисает от толчков.

Он разлепил веки и увидел, что летит прямиком на Луну. Она медленно проплыла влево, а справа вздыбился огромный горб Земли.

– Опять разворачивается, – уныло проговорил Маятник. – Слушайте, у нее когда-нибудь выйдет топливо?

Он опустил глаза и обнаружил, что по-прежнему сжимает рукояти дюз. Позволив им болтаться на ремешках, он руками в перчатках нашарил страховочный трос. Спустя некоторое время удалось распустить узел, и Маятник снова залез на корпус ракеты. Она уже шла совершенно уверенно; разворачивая ее, дюзы правого борта то и дело плевались пламенем. Едва ли можно было сомневаться, что она изготавливается к очередной атаке.

Маятник добрался до носа, устроился верхом, держась за металлические стержни, перевел дух и огляделся. Под левой ногой висела голубая жемчужина, на нее уже наползала ночная тень. В вышине справа полыхало солнце. Слева над головой покоилась на черном янтаре с вкраплениями алмазной пыли мертвенно-бледная луна. Слева сбоку к носу ракеты медленно смещались по дуге Корпус и мерцающая паутина ферм, которая могла бы когда-нибудь превратиться в космическую станцию.

Он еще раз опустил взгляд на гигантский шар, что полз под левой ступней, и несколько секунд пристально смотрел, затем поднял правую руку к рычажку на поясе и немного увеличил подачу воздуха.

– Ш-кипер!

– Слышу тебя, Маятник, – откликнулся командир.– Только что сумели навести на тебя телескоп. Что ты там делаешь, а?

– Хочу как-нибудь ослепить эту упрямицу. Тут передо мной короткий и толстый стержень, надо бы по нему врезать. Видите?

– Да, вижу А ты уверен, что он от радара?

– Вполне уверен, шкип.

– Врешь ты, Маятник. Оставь его в покое.

– Может, получится маленько загнать в корпус. Лишь бы сбить ее с толку..

– Маятник!

– Шкип, я знаю, что делаю. Все, приступаю.

Маятник расположился поудобней, зажав под коленями два выступа, поднял над головой ручные дюзы и изо всех сил обрушил их рукояти на короткий, толстый стержень. После пяти-шести ударов он признался, тяжело дыша:

– Без толку. Ни царапины, будто спичками тычешь. – Еще выше поднял рычажок воздухоподачи и зажмурил глаза, изгоняя из них пот.

Ракета описывала широкую дугу. Еще двадцать градусов, и она снова встанет на линию удара.

– Попробую еще разок, – пробормотал Маятник, поднимая пистолеты.

Командир увидел в телескоп, как упрямец принялся бить по одному из тонких стержней. Правой, левой, правой, ле…

Вспыхнуло пламя – такое яркое, что резануло по глазам. И все. Только эта беззвучная вспышка – мгновенная, но жаркая, как солнце.

Спустя секунду телескоп не показывал ничего, кроме густой мглы с крошечными равнодушными блестками в тысячах световых лет от Земли…

Маршал ВВС расстелил депешу на столе и задумчиво изучал ее несколько долгих минут. Мысли его погрузились на полвека в прошлое, в ту ночь, когда другой Маятник Трун не вернулся на базу. Одна судьба и для деда, и для внука.. Но тогда было легче. Тогда шла война, а с войны возвращаются не все.

Маршал чувствовал себя старым. Он и был старым. Даже, пожалуй, слишком старым. Если бы после войны не изменились требования к генеральскому составу, он бы уже лет десять «пылился на полке». Но все-таки он – в строю, и он сам сообщит этой бедной девочке, точно так же, как давным-давно сообщил другой. До чего же коротким будет его рассказ… Пропал без вести, выполняя секретное задание. Какая жестокая пустота в этих словах…