Джек Уильямсон: Подводная экспедиция

Как и обещал мне мой замечательный дядя, шесть школьных лет однажды миновали.

Не быстро и не легко, но благодаря письму, запертому у меня в шкатулке, они все-таки однажды закончились. Готовясь к поступлению в академию, я зубрил математику, английский и еще добрую дюжину дисциплин: иностранные языки, историю, биологию, литературу. Шесть лет оказались не таким уж большим сроком, отпущенным на овладение всеми этими науками.

В конце концов я постиг науки и еще многое-многое другое.

Ко всему прочему я узнал и то, каким на самом деле был мой спокойный, мягкоголосый дядя Стюарт.

Висевшее над Бермудами солнце было ослепительно ярким. Машина, доставившая меня из аэропорта, остановилась возле красновато-коралловых ворот. Курсант Академии подводного флота в красной морской форме четким движением поднес руку к козырьку.

Я остановился напротив него с сумкой в руках и, растерявшись, изобразил что-то вроде ответного приветствия. Водитель такси захохотал, а курсант, улыбнувшись, обратился ко мне:

— Прежде всего представьтесь.

— Докладывает Джеймс Иден, — подтянувшись, выпалил я. — Вот мои бумаги.

Я вручил дежурному курсанту командировочное удостоверение, которое получил по почте неделю тому назад. Дежурный пробежал по нему взглядом.

— Все в порядке, курсант Иден, — сухо ответил он. Потом его лицо утратило выражение туповатой непроницаемости. Он улыбнулся. — Что же, желаю удачи!

Дежурный замолчал и вернулся на свой пост.

Так произошло мое первое знакомство с Академией подводного флота.

Как только я вошел в ее ворота, Джимми Иден исчез, а его место занял новоиспеченный курсант: «Д. Иден, подводный флот США». Первые часы в академии пролетели молниеносно. Они ушли на прохождение медицинского осмотра, заполнение анкеты, собеседование, инструктаж, получение форменной одежды, поиски казармы. В похожем на амбар вещевом складе надо мной долго сновали паучьи пальцы обмерочного устройства. Они трепетали и пощелкивали. Наконец в окошке специального люка обозначились контуры моей первой формы.

Это была скучная серо-зеленая повседневная форма подводников. Теперь, после того как все мои основные размеры были зафиксированы, я мог самостоятельно дорисовать ее силуэт. С помощью трехмерного пантографа я изобразил свою форменную куртку. Веретена с искусственным волокном стали сновать туда и обратно, воплощая эскиз в готовое изделие. Стоявший за моей спиной каптенармус ни на минуту не оставлял меня в покое:

— Пошевеливайтесь, мистер! Форма уже должна быть на вас. Прилив не будет ждать!

Но он напрасно кипятился. Как только открылся люк и из него, еще покрытая капельками специальной пропитки, показалась форма, я тотчас же бросился надевать ее. Когда стеклянная дверца люка закрылась и я увидел в ней свое отражение, я не смог сдержать довольной улыбки: я стал подводником!

Но долго любоваться на свое отражение в дверце не пришлось — меня уже поджидал каптенармус с другого склада.

Из складского ангара я выбрался нагруженный почти сорока килограммами амуниции. Как только я открыл дверь, на меня дохнуло жаром, словно из раскаленной топки, — двор был раскален беспощадным карибским солнцем. Так что, выйдя из огромного прохладного ангара, я как бы получил резкий удар в лицо.

До общежития, в котором я теперь должен был жить, было примерно сто метров. Я пересек прямоугольный двор. Меня покачивало от усталости.

Возможно, именно пот, заливавший глаза, помешал мне увидеть красную куртку курсанта-старшекурсника, который резко повернулся направо и стал подниматься по ступенькам прямо передо мной.

Случилось так, что я налетел на него.

Мои вещи посыпались на ступеньки. Я застонал, но все же сумел сдержать себя и извиниться — может быть, немного не тем тоном, которым нужно. После этого нагнулся, чтобы поднять свою каскетку.

— А ну-ка, смирно!

От этих слов мое затуманенное сознание мигом прояснилось, и я резко выпрямился.

— Извините, сэр, — громко повторил я. Стоявший двумя ступеньками выше курсант изобразил на лице гримасу отвращения. Он был одного со мной роста, но покрепче. Его глаза из-под козырька красной матерчатой каскетки смотрели холодно и, как мне показалось, угрожающе.

— Заткни свой рот, мистер салага! — заорал он. — Если офицер или старшекурсник захочет услышать твои извинения, он сам тебе скажет об этом. Не навязывайся со своей болтовней. Я сказал, чтобы ты встал по стойке «смирно», мистер! Стойка «смирно», руки по швам!