Олег Синицын: Двадцать пятый час

Он подобрал на полу два пурпурных рубина. Каждый едва помещался в ладони. В невесть откуда падающем белом свете, они искрились, словно бенгальские огни.

Где-то впереди, за горами рубинов раздался взвывающий звук электродвигателя и вслед за ним лязг железа. Петров отбросил камни и двинулся вперед. Электродвигатели в стране мертвых? А чего собственно удивляться, может у них тут электричка в рай!

Он обошел две свалки рубинов, но путь к звуку перегородила третья, раскинувшаяся от стены до стены. Петров начал карабкаться по ней. Ноги утопали в россыпи драгоценных камней, иногда он скатывался метра на полтора обратно вниз, но Петров упорно лез вверх. Раза два он содрал руки об острые края камней, но он продолжал лезть. Достигнув вершины, он остановился как вкопанный.

По мнению Петрова, человек живет только для того, чтобы выполнить в жизни определенную цель, после этого можно умирать со спокойной совестью. У кого-то целью стоит совершить великое открытие, которое продвинет мир вперед по пути прогресса, кто-то просто работает, но это тоже цель. Цель отработать все, что положено и уйти на пенсию. В этом случае цель - это долг перед обществом, который отдается с каждым отработанным годом. Кто-то ставит целью слетать на Марс, кто-то всю жизнь пишет одну заветную книгу. Все это ступеньки одной лестницы, которая поднимает человечество все выше и выше к небесам познания и покорения мира.

Человек и сам может не знать предназначенной ему цели. В этом случае целью может явиться не предмет его трудов, а просто что-то увиденное, которое в корне важно для познании мира, и которое должно быть передано людям, как огонь Прометея. Для себя Сергей Петров поднимал планки очень высоко, но то, что он уже увидел, могло перекрыть сразу цели людей мира целого поколения. Алкирия была, конечно, открытием, но без того, что он увидел сейчас, она являлась всего лишь цветком без лепестков, книгой с чистыми страницами, двигателем без механизмов...

С горы рубинов открывался вид на огромный античный зал, в центре которого располагался бассейн без воды. Пол зала находился гораздо ниже входа в храм, поэтому Петров видел то, что творится на дне бассейна. Фактически дна не было видно, вместо него - ослепляюще-белое сияние. Из этого сияния поднимались сотни и сотни мертвых тел. Тела людей черного, коричневого, красного, желтого, белого цвета кожи, в разных позах - одни, которые умерли собственной смертью, поступали со сложенными на груди руками, с иконками на груди, с вытянутыми руками вдоль тела, с похоронными венками; другие - жертвы насильственной смерти, несчастных случаев, катастроф - с недостающими конечностями, разорванными пулями телами, обезображенным лицом. Люди принявшие смерть в любых её формах со всех концов Земли, но непременно все в горизонтальном положении и лежа на спине. Медленно они поднимались из белого сияния бассейна. Это были "физические воплощения душ", как оценил их Светличный, но это были копии человеческих тел, выполненные в момент смерти. Это был траурный, но в то же время величественный прием мертвых в царство Алкирии. Единственное чудесное явление, которое не опоганили иродаки.

- Боже, - вырвалось у Петрова.

Он спустился вниз, к бассейну. От сияния из бассейна и от всего этого парада мертвых исходил чудесный запах фиалок и роз. Даже самые изувеченные тела, казалось, нашли в этом свете свой мир и покой. Но когда Сергей Петров прошел далее, он понял, что на этом радость загробной жизни заканчивается.

Колонна плывущих тел за бассейном опускалась к выстроенным рядами странным механизмам. Черные, покрытые грязью и коричневым маслом механические конечности, щупы, зажимы, огромные клешни, приводимые в движение закопченными шестернями, кожаные ремни приводов, гидравлические пресса, пружины - они принимали поток мертвых рядами, словно конвейер на комбинате по переработке мяса. Зажимами защемлялись какие-либо конечности руки или ноги, иногда, если конечности отсутствовали, голову или часть тела. Огромными бритвами срезалась одежда или её остатки. Бритвы не заботились об аккуратности, поэтому на мертвых телах оставались длинные порезы. От того, что происходило дальше, Сергея едва не стошнило. Мертвые податливые тела сжимались прессами - ноги, руки, туловище, голова - на каждый орган имелся свой определенный пресс, имеющий специальную форму. Страшные хрусты костей разносились по залу, добавляющиеся к ним скрипы механизмов усиливались отличной акустикой и служили для поднимающихся из бассейна тел сопроводительной музыкой.