Константин Бояндин - Этап

Кто-то вновь выстрелил из ружья, и последнее живое чудище, в момент лишившись головы, рухнуло совсем рядом с лейтенантом.

Николаев посмотрел сквозь прицел, что никого пока нет ни с одной стороны, и помог завести – по сути, втолкнуть – остававшихся на улице людей в клуб.

Минут через пять лейтенант подошел к клубу. Вместе с ним шел колоритный бородатый дед с ружьем – чем-то похожий на Петровича – и еще семеро, включая ту самую женщину. Она еще рыдала, но уже шла, куда укажут, и не дергалась.

– Миша, что это... – дед загнул затейливое ругательство. – Что творится?

– Не знаю, дядя Миша, – ответил лейтенант. – На нас напали. Мы с лейтенантом Николаевым будем оборонять клуб, и ждать подкрепления.

Дед выругался еще раз, затейливее прежнего.

– У вас есть еще патроны, Михаил... – Николаев подошел ближе.

– Семенович. Можно просто Семеныч. Есть, а как же. Двадцать было, еще шестнадцать осталось. Что это за страховидлы, мать их?

– Мы не знаем, – Николаев махнул рукой лейтенанту, и тот помог отвести последних спасенных, среди которых была и Лукина, в клуб. – Я вызвал подкрепление, а пока будем отбиваться сами. Хотите помочь нам?

– Само собой, – Семеныч приосанился. – Больше тут помогать некому, а подкрепления будете до весны ждать, с нашими дорогами.

– Дядя Миша, – Смирнов возвратился к ним. – Стерегите задний двор. Мы с лейтенантом будем держать улицу. Если кого заметите – сразу стреляйте, и отступайте к нам.

Дед кивнул, и отправился на пост.

– Спасибо за звание лейтенанта, – заметил Николаев. – Я вас не ранил?

– Нет. Одна из этих тварей мне тулуп порвала, но сам цел. Откуда они, не знаете?

– Никто не знает. Будет еще две волны. Если удастся отбиться – считайте, что мы победили. Все жители в клубе? Никто не пострадал?

– Все, и все целы, – Смирнов вытащил запасную обойму. В ней пули светились ярко-красным светом. – Что за черт! Что это значит?

– Зарядите и узнаете, – посоветовал Николаев. – Вам бинокль дать?

– А у вас запасной есть?

– Нет, но есть оптический прицел.

– Давайте, – согласился Смирнов. – Когда будет, как вы сказали, следующая волна?

– Минут через двадцать. Если отобьем две следующие волны, они больше не полезут.

– Откуда знаете?

– Опыт, лейтенант, опыт.

Отбиваться пришлось так основательно, что Николаев, впервые на своей памяти, заменил бластеру батарею – и порадовался лишний раз своей предусмотрительности, когда давеча засунул в кобуру пару новых батареек. Помимо этих, шипастых и зубастых, в следующей волне пришли и другие – похожие на огромных, метра три, обезьян, и тоже с такими же глазами. По счастью, и у них не было оружия, зато какими они были быстрыми!

После второй волны Семеныч остался без боекомплекта и был препровожден внутрь клуба, следить за спокойствием.

– Черт, еле отбились, – лейтенант устал, по всему было видно. – Будет еще одна, говорите? У вас закурить нет?

– Есть, – Николаев отдал всю пачку, сам отказался. – Будет еще одна. Потом можно будет с чистой совестью ждать сброса, – он посмотрел на часы, – а он будет через сорок семь минут. Лейтенант, вы действительно отправили жену и дочь к теще?

Смирнов долго смотрел на него, затягиваясь и выпуская дым. Затем опустил взгляд.

– Теперь не уверен, – он снова посмотрел а глаза Николаеву. – Мне последние несколько дней снится один и тот же сон. Как у вас, как будто я попадаю под машину. Спасаю девочку, а меня самого сбивают.

– Вы звонили своим? Говорили с ними об этом сне?

– Нет, мы... – Смирнов почесал в затылке. Почесал бы, кабы не шапка. – Понимаю. То есть я на самом деле попал под машину, как и вы тогда. И что с нами будет теперь, Николаев?

– Как только отобьемся и дождемся сброса, – Николаев проверил заряд бластера, – я вам отвечу.

Третья волна почти целиком состояла из «обезьян». Под самый конец у Николаева начала истощаться и запасная батарея, оставалось выстрелов двадцать, не более. Просто батарейки есть, они в рюкзаке, но чтобы от них был толк, их нужно было поместить в кобуру, пока бластер был игрушечным. Оставалась надежда, что диском, когда батарея бластера сядет, Николаев не разнесет тут все вдребезги пополам.

– Сколько там до этого, как его, сброса? – осведомился Смирнов. Из клуба не доносилось ни криков, ничего – видимо, Семеныч знал свое дело.

– Восемнадцать минут, – Николаев посмотрел на часы. – Если я не ошибаюсь, через две-три минуты случится еще кое-что. Уже не опасное. Идемте к ним, в клуб. Скажите им что-нибудь, чтобы успокоить. Что угодно, это уже неважно.