Сергей Синякин - Меч для Кащея, или Три дороги к Поклон-горе

Добрыня спрыгнул с коня, обнялся крест-накрест с Муромцем.

- Кто это с тобой? - спросил Илья.

- На аркане-то? - Добрыня оглянулся.- Да Лихо Одноглазое!

- Сам вижу, что Лихо! С тобой-то кто?

- А этот... Вий это,- Добрыня улыбнулся.- Спас я его. Из самого пожарища вытянул. Аж у самого халат обгорел.

Муромец непонимающе глянул на побратима.

- В засаде он меня ждал,- объяснил Добрыня.- Соглядатаи Кащеевы отлучились на разведку, а ему, понимаешь, скучно стало. Ну и поднял он веки. А там вокруг бурелом. Заполыхало, понимаешь, взялось все сразу. Спасибо я подоспел...

- Обманул меня Кащей,- сказал густым голосом страшный истребитель.Сказал, что северные народы напали, страну в раззор ввести хотят, народ поморозить. Взялся помочь, да сам в беду угодил. Спасибо Добрыне Никитичу, не дал мне лютой смертью пропасть. А с вами кто, Илья Иваныч? Никак, великаны?

- Это побратимы мои,- объяснил Муромец.- Вы, что - закрытыми глазами видите?

- Кожей,- пояснил Вий.- Только плоховато, расплывчато. Исполать вам, побратимы богатырские!

Связанное Лихо Одноглазое жалобно воззвало к Муромцу.

- Дозволь, Илья Иваныч, слово молвить!

- Хватит, наговорилось! - буркнул Добрыня.- Я твой язык поганый вырву!

Подобная перспектива Лихо не прельстила.

Пало Лихо Одноглазое на колени перед богатырями.

- Пощадите, защитнички! Службу вам сослужу великую!

- Замолчи, шкура продажная! - рявкнул медведем Добрыня.- Пользы от тебя никакой, подлость одна!

Муромец положил руку на плечо побратима.

- Пусть скажет, Никитыч!

- Двинул Кащей на Русь войско свое,- торопливо зачастило Лихо.- Думал, что справился с вами. Ликует, что Защитников и стен киевских нет...подумало Лихо и польстило неуклюже: - АН нет, не так легко с богатырями русскими справиться!

- Поговори! - проворчал Добрыня, ощутив боль под лопаткой, куда стрела треклятого Лиха впилась.

- Пощадите меня,- вкрадчиво сказало Лихо,- я вам тайну открою Кащееву.

- Рискнем? - спросил Муромец побратима.

Добрыня отрицательно покачал головой.

- Не верю я Лиху. Оно меня уже раз тайно жизни лишило!

- По глупости! - завопило Лихо.- По недоразумению и жадности своей! Степями клянусь, что такого больше не будет! Добрыня, ты же у меня мешок злата забрал! Выходит, что рисковало я напрасно! Нет сейчас таких: задарма жизнью своей рисковать! Да я, как с тобой ближе познакомилось, Кащея лютой ненавистью ненавижу. Дай меч, я одно против войска его выступлю! Ладно,уступило Лихо.- Торговаться не буду. Хочешь - бей меня, хочешь - милуй. Только меч-кладенец Кащея не возьмет. Не про него он. Ему голову отруби, так новая вырастет. У него их много, это только у меня единственная. Знаю я, где смерть Кащеева спрятана! - и хитрое Лихо замолчало.

- Говори! - приказал Муромец.

- Казнишь или милуешь? - глянуло заплывшим глазом Лихо.

- Милую-милую, не выдержал Добрыня.- Говори, не тяни жилы!

Лихо Одноглазое повеселело насколько это было возможно в его плачевном состоянии. Боясь, что богатыри передумают, Лихо заторопилось.

- Известно мне, что есть на море-окияне остров Буян. На острове том есть дуб, на дубе зверь, арангутангой именуемый, в нем утка сидит, в той утке - яйцо, а в яйце игла хранится. В той игле смерть Кашеева покоится... Только никто не знает, где тот остров, потому-то Кащей Бессмертный и непобедим!

- Был непобедим! - весело сказал сверху молодой голос и рядом с богатырями опустился диковинный ковер, на котором сидел улыбающийся Алеша Попович.- Конец Кащею пришел, потому что смерть его в суме моей дорожной!

Яга заулыбалась. Не прогадала она, правильный выбор сделала. На душе Бабы-Яги стало спокойно- Даже помолодела она, сбросив с души тяжкий груз сомнений.

Великаны переглянулись. Нелегко расстаться с мыслью, что богатырь этот улыбчивый - твой главный враг.

Муромец друзей обнял.

- Вот и снова мы вместе!

И тут, тяжело отдуваясь, подошел к ним чернец, одетый попоходному. При виде его глаза Алеши Поповича заискрились: - Где ж ты так задержался?

Чернец неопределенно махнул рукой.

- Сапоги-скороходы испортились. Полдороги бежать пришлось.

Все засмеялись и в это время Лихо Одноглазое, уже освобожденное Добрыней от пут, нетерпеливо сказало:

- Рано радуетесь! Поспешать надо. Крушит Кащей стены киевские.

Стих смех.

- Лететь надо! - решительно заявил Попович.- Садись, Илья, на ковер-самолет!

- А выдержит ли? - сомнился Муромец.

- А вот я вас всех поуменьшу,- сказал Попович, потянувшись за дареным куском хрусталя.