Александр Громов - Вычислитель

– Я пойду. – Вонючка усиленно закивал.

– Ты пойдешь первым.

У последней купы кустов остановились наломать корявых веток, чересчур ломких, чтобы послужить добротным материалом для починки уцелевших мокроступов и плетения новых взамен потерянных, но выбирать не приходилось. Ведь выходят же аборигены на болото промышлять головастиков? Выходят. И не босыми. Лучше иметь плохую вещь, чем ничего.

Еще до полудня изнемогли все. Чуть только Юст объявил привал, как люди попадали кто где. Вонючка, выбившийся из сил раньше других, моментально заснул, свернувшись вроде эмбриона. Болото здесь было почти таким же, как до Гнилой мели, и зыбун гнулся и пружинил под тяжестью тела. Уронив голову во вдавленную руками ямку, Джоб жадно хлебал соленую торфяную бурду. После ночного броска через Гнилую мель люди напоминали огромные, слабо шевелящиеся комья грязи.

– Может, ты бросишь, наконец, этот ящик? – едва слышно просипела Кристи, не уверенная, что Эрвин услышит. Но он услышал и отрицательно замотал головой.

Она впала в забытье, даже не удивившись тому, что ей уже не хочется ни есть, ни пить, ни жить. Только спать. Ее жалили кусачие насекомые – она не чувствовала укусов. Ей было все равно, проснется она или нет.

Однако она проснулась, когда Эрвин потряс ее за плечо, и поняла, что надо встать и идти. Валентин и Джоб уже стояли на ногах. Юст пинками будил Вонючку. Кряхтя, стараясь зря не тревожить раненую ногу, поднимался Обермайер. Солнце понемногу клонилось к закату, но до темноты еще оставалось несколько часов, а значит, можно было пройти еще несколько километров и устроиться на ночевку чуть-чуть ближе к Счастливым островам.

– Вот где болото начинается, – сказал Эрвин.

За час до заката все заметили, что идти стало труднее. С каждой сотней шагов болото становилось все менее проходимым. В иных местах непрочный растительный ковер тонул под ногами, и люди шли по колено в бурой жижице. Провалился и с трудом был вытащен Джоб. Теперь уползающий за горизонт краешек солнца ясно освещал обширное топкое пространство, раскинувшееся на востоке. Где оно кончается, разглядеть не удавалось.

– Ночуем здесь, – скомандовал Юст, указав на относительно прочное место. – Завтра мы пройдем эту дрянь.

– Завтра надо повернуть, – неожиданно для всех заявил Вонючка.

Губы Юста искривились в саркастической усмешке.

– Назад на Гнилую мель?

– Не назад. – Вонючка старательно замотал головой. – То есть чуток назад, понятно, а там направо или налево. Все равно. Впереди сплошняком топи, прохода нет. Я помню, я ходил… давно когда-то…

– Думаешь, правее или левее есть проход?

– Я не знаю… Может, и есть. Только идти надо долго, несколько дней.

Юст выругался.

– Ты уверен? – спросил Эрвин.

– Еще час пути прямо, и все равно придется возвращаться. Только будет гораздо труднее. Там такая жижа… – Вонючку передернуло.

– А в других местах?

– Не знаю, можно ли пройти там или там, – Вонючка махнул рукой на север и на юг, – но прямо идти нельзя, это точно. Умные здесь не ходят, а глупые тонут. Ну, конечно, бывает, что возвращаются чуть живые. Иной раз сидишь себе, смотришь на болото – оттуда еда ползет… Зато помню, однажды собралось человек пятнадцать, сразу двинули на север. Обошли они топь или нет, не знаю, а только больше их на Гнилой мели никто не видел. Может, и дошел кто до Счастливых островов…

– Значит, надо идти вдоль Гнилой мели? – ласково спросил Юст. – Сбежать захотел? – В ответ Вонючка мелко-мелко затряс головой. – Нет? Умный мальчик. Завтра мы пойдем прямо на восток, и ты пойдешь первым. Усвоил?

Вонючка обреченно взглянул на восток и закивал.

В лунном свете Юст разделил еду. Вонючке досталась кость с ошметками мяса, и он набросился на нее по-волчьи, урча и подвывая. Остальные вели себя более сдержанно. Юст первым подал пример, вонзив зубы в копченую человечину.

– Я не стану это есть! – резко заявила Кристи.

– Твои проблемы. – Некоторое время Юст пребывал в размышлении, не съесть ли ему прямо сейчас второй кусок, затем, раздумав, бросил его обратно в рюкзачок и затянул горловину. – Дежуришь первая – ты. И ты, – кивнул он на Джоба. – Если этот, – кивок в сторону Вонючки, – ночью удерет, пеняйте на себя.

Эрвину выпало дежурить с Обермайером вторую половину ночи. Мучимый икотой, он с трудом заснул на куче мокрых водорослей, но спустя час проснулся и довольно хмыкнул, увидев, что спят только Юст и Валентин. Остальные сгрудились вокруг ящика и о чем-то шептались.