Наум Сладкий - Последняя загадка тунгусского метеорита

60

Мы с опаской подошли к выходному люку. Снаружи были зелень и воздух, чистый и пахнущий хвоей. Все это немного напоминало леса под Вильно, и мне захотелось отдохнуть от индийской экзотики. Но рядом со мной стояла, к сожалению, неотъемлемая часть этой экзотики - Перевозчиков Игорь Анатольевич. Держась за края люка, он высунулся наружу, осматривался и принюхивался. Положение наше было скользким: люк этого аппарата явно мог закрываться и открываться, когда хотел. На правах пилота я предложил своему спутнику прыгать, и он подчинился. Вода не доходила до колен. Перевозчиков двинулся к берегу болота, туда, где деревья были ровнее и толще. Там начиналась высокая трава, и наверняка там было полно клещей, но искать другое место не хотелось. Мешки с вещами стояли прямо возле входа, и я стал давать их Перевозчикову по одному, а тот носил их на траву. Я не спускал с него глаз. Да простит меня бог, когда он пошел за последним мешком, я взял винтовку, тщательно прицелился и выстрелил. Он тут же упал в воду, но не погрузился полностью, и я смог сделать еще пару выстрелов. Пули не оставляли на воде никакого следа - ни всплеска, ни брызг. А вот шум был явно лишним, и следовало побыстрее убираться из болота, чтобы тоже не стать мишенью. Я повесил на плечо обе винтовки, отодвинул от стенки последний мешок и увидел рядом с ним на полу какую-то помятую цветную тетрадь. Я сунул ее в мешок, закинул его за спину и спрыгнул в болото. И услышал за собой глухой стук. Люк закрылся.

61

И вот теперь я спокойно сижу здесь и пишу этот отчет. Тайга вокруг пуста на десятки верст, и я никогда никого здесь не видел. Почему я вообще тут торчу? Самое разумное - уйти своей дорогой и больше не вмешиваться в чужое дело. Смешно, но меня удерживает обещание, данное двум монахам. Если бы не я, Шин не привел бы Хозяина к заколдованному месту. Следующее по разумности - сидеть здесь и ждать, не суетиться. Отправить ракету обратно в Гималаи? Что будет с ней потом? И вообще, откроется ли дверь? Это тоже суета. Я построил себе домик из бревен, маленький, но прочный. Лето кончилось, и я благополучно перезимовал, занимаясь охотой, но больше рыбной ловлей. Когда я выхожу на порог, передо мной открывается вид на болото с редкими, чахлыми, наклоненными в разные стороны лиственницами и темной водой. Ракету теперь не видно. Если двигаться к середине болота, вокруг поднимается туман, потом он совсем закрывает берег и тайгу, а потом становится коричневым и превращается в горы. И вот уже вокруг безлюдная горная долина, замкнутая со всех сторон, и ракета стоит на каменистом склоне. Никаких трупов возле ракеты нет. И уйти оттуда можно только обратно в тайгу - при приближении горные склоны снова превращаются в болотный туман. Я давно уже туда не хожу. И даже не снимаю с полки тот предмет, который подобрал у стенки, выходя из ракеты. Это иллюстрированный журнал за 1973 год с безобразной картинкой на обложке: розовая плоская баба на темно-зеленом фоне, стоит на доске на воде и держится за канат. Я почерпнул оттуда массу сведений о будущем, и на основании этих сведений оно представляется мне розовым (и плоским). Данных явно не хватает. Там есть и моя статья, о том, что взрыва в тайге не было. И вот теперь я спокойно сижу здесь и жду: может быть, кто-нибудь придет.

62

И они пришли. Однажды ветер донес с запада странный звук: как будто гудок автомобильного клаксона. Места здесь совсем непроходимые, тем более для автомобиля. Через десяток верст на западе начинаются высокие, крутые и скалистые горы, которые тянутся до самого Енисея. К югу и к северу местность ровнее, но дорог никаких нет. Я долго прислушивался, но звук не повторялся. А через два дня у меня объявился гость. Гость как гость, с виду охотник, весь заросший щетиной. Он заявил, что сюда направляется делегация советского правительства. Только этого я и ждал. Потом он спросил, где Перевозчиков. Я с невозмутимым видом ответил: "Не дошел", и тот больше уже ни о чем не спрашивал. Я сказал, что готов встретить делегацию, и он ушел обратно в лес, в западном направлении.

Когда прибыла делегация, я был поражен ее размерами и составом. Там было не меньше десятка известных лиц, в частности: Сталин, Луначарский, Каганович, Берия, Тимирязев. Было несколько женщин, из которых мне запомнились две: Надя и Инна. Было им каждой лет пятьдесят, но называли они себя все равно Надя и Инна, и всегда ходили вместе, только что не взявшись за руки. Все были одеты по-походному, тащили с собой огромные рюкзаки. Настроение у них было очень бодрое, веселое, жизнерадостное. Излагаю их собственное объяснение, которое остается только принять на веру: в Москве остались двойники. Подвойский и Арманд инсценировали смерть. Это мне было непонятно. Кто такие Подвойский и Арманд, я и сейчас не знаю, а портреты Сталина и Тимирязева мне приходилось видеть еще в Берлине, и сходство было несомненное. Может быть, это как раз двойники, а может, это и не люди совсем, а часть декорации. Зачем - тоже не знаю. Все они плотной группой, громко разговаривая, вышли из леса, и каждый поздоровался со мной за руку и представился. Тайга сразу наполнилась шумом, суетой, кто-то пошел рубить дрова, Сталин и Берия потащили свои мешки в дом и принялись готовить чай. Жратва в мешках вряд ли была декорацией: я уже год не видел нормальных продуктов. Никто ничего не объяснял, и я решил поговорить с Тимирязевым. Он стоял у самой воды и всматривался в болотные кочки, причем губы его слегка шевелились, а бородка дергалась. Мне показалось, что он читает какие-то стихи. Я прислушался: он бормотал что-то вроде "друзья, караваны ракет...". Я спросил его: