Семен Слепынин - Звездные берега

На балконе за круглым, уютно освещенным столом сидели хозяйка и красивая молодая женщина лет двадцати пяти.

- Моя дочь Элора,- сказала хозяйка, когда я вошел.

Я слегка поклонился и назвал себя.

- О, вы очень старомодны.- По красиво очерченным полноватым губам Элоры скользнула надменная улыбка. И вообще в ее стройной фигуре, во всем облике было что-то аристократически высокомерное. Еще бы - дочь Великого Техника!

Мать ее была куда проще. Глаза, окруженные веером морщинок, смотрели на меня так приветливо и добродушно, что я охотно согласился выпить чашку горячего напитка - что-то вроде кофе.

- Мы заметили, что вы смотрите на звезды,- сказала Элора.- Занятие необычное для хранителя Гармонии. Да и похожи вы больше на ученого, чем на хранителя.

- Я собирался стать ученым... А вы сами хорошо знаете звездную карту?

- О чем вы спрашиваете? - удивилась хозяйка и с гордостью за дочь воскликнула: - О небеса! Как ей не знать. Она возглавляет космический отдел в Институте времени и пространства.

- Понимаете, я что-то не смог сегодня сориентироваться. Покажите, пожалуйста, звезду, которая точно расположена над Северным полюсом,- попросил я Элору, почти не сомневаясь, что она назовет слабую звездочку в рукоятке Малого Ковша. Только где этот ковш? Я так и не нашел его.

- Ну, это слишком легкий вопрос,- улыбнулась Элора.- Над полюсом - одна из самых ярких и красивых звезд северного неба.

- Как? - воскликнул я.- Вы уверены?

- Вот она,- Элора, подняв голову, указала пальцем на Вегу.

- Вега! - Забывшись, я привстал и заговорил вдруг на родном русском языке.- Вега!.. Вега должна стать Полярной звездой через двенадцать тысяч лет... Значит, я странствовал сто двадцать веков?! Сто двадцать!..

- О небеса! - прошептала хозяйка, сложив в испуге руки на груди. Она, видимо, сочла меня душевнобольным.

- Что с вами? - Темные глаза Элоры смотрели на меня встревоженно и чуть насмешливо.- Вы будто чем-то ошарашены. И на каком это языке вы говорили?

- На древнем,- быстро ответил я, желая выпутаться из неловкого положения.На забытом древнем языке я продекламировал стихи о звездах.

- Стихи? О, это так не соответствует духу нашего времени.

- А что же ему соответствует? - Мне хотелось поскорее переменить тему разговора.

- Странно...- Элора покачала головой.- Первый раз слышу, чтобы Хранитель задавал такие вопросы и читал стихи... Или, может быть, вы хотите поймать меня на неосторожном слове? - Взгляд ее стал жестким и пристальным.- Уверяю вас, я всегда говорю то, что думаю. И искренне верю, что старинные произведения искусства и природа воспитывали не пригнанные друг к другу индивидуальности. Это порождало разброд и хаос, в то время как прогресс возможен только в условиях стандарта и гармонии...

Она произнесла еще несколько фраз в том же духе и отчужденно замолчала. Я почувствовал, что пора прощаться. Очевидно, мне здесь не очень доверяли. А может, Элора и правда искренне убеждена в неизбежности и полезности стандартизации и измельчания человека?

Когда я уходил, лицо ее было задумчивым и печальным. В широко открытых глазах отражались извивающиеся огни супергорода. И мне показалось, что в черной бездне глаз за этими пляшущими бликами мелькает глубоко запрятанный, неосознанный ужас. Нет, Элора не так проста. Ей самой неуютно и даже страшно в этом мире...

Медленно тянулись дни. С утра до вечера я слонялся по городу. Спускался в подземелья, возносился на эстакады, разговаривал с десятками людей. Нет, разумеется, я не собирался выполнять "провокаторские" обязанности. Цель у меня была одна: понять, где я, и попытаться найти какой-то выход, какую-то щель, чтобы выскользнуть из этого дьявольского капкана.

"Ну хорошо,- рассуждал я,- очертания созвездий изменились, география планеты - тоже... Но история-то должна остаться незыблемой! Достаточно познакомиться с историей, чтобы стало ясно - Земля это или какая-то совсем другая планета".

Однако познакомиться с историей оказалось не так-то просто. Точнее, невозможно. Как объяснил мне Актиний, к которому я время от времени являлся, Конструктор Гармонии с того и начал, что постарался вытравить из умов всякую память о прошлом планеты. Все исторические сочинения были конфискованы и уничтожены, историки поставлены вне закона. В новых книгах о минувших временах говорилось предельно кратко и в самых общих словах: дескать, людям тогда жилось трудно и тревожно, а вот сейчас, в Электронной Гармонии, легко, бездумно и весело. Правда, мне удалось узнать вроде бы важную деталь: жители города называли свою планету Хардой. Но было ли это новым названием Земли на неузнаваемо изменившемся за долгие века языке или именем какой-то совсем иной планеты, оставалось только гадать... Может быть, в каких-то тайных архивах и сохранялись еще исторические документы, но даже Актиний не имел к ним доступа. О минувших веках он знал немногим больше рядового потребителя.