Михаил Ахманов - Защитник

За его спиной треснули сухие ветви, и, оглянувшись, он увидел Алису. Она задержалась – кажется, бежала на двух ногах, не выпуская из передних лап оружие. Вид у нее был самый решительный.

– Придурки! – бросила она, поднимая бластер. – Тварь их всех задерет! Или искалечит! Ну, я сейчас…

Ослепительная молния сверкнула в лесном сумраке. Алиса целилась в крону хх'бо, и, учитывая размеры древесного гиганта, было невозможно промахнуться. Сверху посыпались сучья и листья, за ними рухнула крупная ветвь, накрывшая лльяно и большого молчаливого.

Вероятно, удар оказался чувствительным – охотники, бросив своего врага, ринулись в стороны и завертели головами, высматривая новую опасность.

– Оууу-аа! – во всю мощь глотки провыл Тревельян. – Отойдите, гнилая плесень! Отойдите, мы будем стрелять!

Ни топоров, ни копий у лльяно не осталось, только ножи. Все были окровавлены, но лишь один, первый Ханнто или второй, ковылял с трудом – похоже, тварь сломала ему ногу.

Рухнувшая ветвь зашевелилась, шорро отбросил ее и поднялся на дыбы. Он был страшен и огромен, на голову выше Сигеру'кшу, и весил, должно быть, больше четверти тонны. Плечи, покрытые рыжей шерстью, бугрились мышцами, из приоткрытой пасти капала смешанная с кровью слюна, маленькие глазки под лобным валиком горели яростью, пятипалые лапы с длинными когтями походили на две корзины, и в каждой мог уместиться лльяно. В ребрах большого молчаливого торчал наконечник копья, на другом боку и лапах виднелись кровоточащие порезы, но казалось, что эти раны его не беспокоят. Шорро был полон злобной энергии и сил.

Повернувшись стремительно и бесшумно, он отбросил третьего Уттура и навис над Ханнто со сломанной ногой.

– Стреляй! – крикнул Тревельян. – Стреляй, тхара!

Алиса выстрелила и промахнулась. Шорро прыгнул к ней, преодолев за два скачка девять или десять метров, взмахнул лапой, отшвырнув Алису к дереву, прижал ее к стволам хх'бо и распахнул клыкастую пасть. Сердце Ивара замерло. На мгновение он позабыл, что ей ничего не грозит, что тело ее – под колпаком в отсеке базы, и, если имитация выйдет из строя, Алиса тут же вернется в свою плоть, к истинному своему обличью. В тот миг это казалось неважным; разум уступил эмоциям, и Тревельяну мнилось, что зверь сейчас убьет его жену.

Он подскочил к шорро и ткнул чудовище ножом в бедро – выше было не достать. В узкую щель между стволами хх'бо просунулись чьи-то мохнатые лапы, обхватили Алису и потянули на плоский круглый пень. Шорро двинул ногой, выбив нож из пальцев Тревельяна, и он покатился по земле, пересчитывая ребрами твердые корни. Лльяно куда-то исчезли, он не видел ни Алисы, ни охотников, и на крохотной поляне вместе с ним остался только большой молчаливый.

«Сейчас он свернет мне шею», – подумал Ивар, запустив руку в колчан. Там было еще четыре дротика. Жалкое оружие, но если удачно метнуть…

Голос Алисы остановил его:

– Брось колчан, Ивар! Сюда! Скорее!

Он прижался к дереву, и кто-то, содрав с плеча колчан и вцепившись в шерсть, потащил его в щель между стволами. В следующий момент он очутился на плоском пне хх'бо, в окружении древесных побегов, прочных и несокрушимых. Челюсти шорро лязгнули у самого лица, к горлу потянулась когтистая пятерня, и Тревельян отскочил назад. Пень был велик, метров пять в диаметре, а в узкие щели зверь пробраться не мог, разве что просунуть лапу.

Глубоко вздохнув, он огляделся. Алиса, Шасса-второй, Уттур-первый и Уттур-третий… Другой Шасса и оба Ханнто нашли убежище в соседнем хх'бо. Ивар еще раз пересчитал своих спутников.

Получалось, что мертвый охотник, тот, кому шорро сломал шею – второй Уттур. «Не успели…» – мелькнула мысль.

– Излучатель, – сказала Алиса, потирая лапами грудь. – Я так треснулась о дерево, что выронила излучатель… Валяется во-он у того корня!

– И я безоружен, ни ножа, ни дротиков, – промолвил Ивар, ощупывая обруч с камерой на голове. – Копий у нас тоже нет, издалека мы шорро не достанем. – Он уставился на предводителя Уттура-третьего. – Что будем делать? Вылезем и подберем ножи, если успеем? Или сразу навалимся кучей?

– Надо расправить шерсть, – сказал Уттур и опустился на задние лапы в середине пня. Эта идиома означала потребность в отдыхе.

– Шорро может уйти, – отозвался Тревельян. – Придется снова его искать.

Уттур помотал лохматой головой.

– Не уйдет. Будет бродить рядом долго, долго, будет стеречь…

Не уйдет.

– Мы выйдем, когда шерсть расправится, – произнес второй Шасса.