Жюль Верн: 80000 километров под водой

Во всех столицах чудовище стало модной темой разговоров. О нем пели песни с эстрад, карикатуры на него печатались в журналах, его выводили в театральных представлениях. Во всех газетах появились рисунки, изображавшие вымышленных и действительно существовавших гигантских животных — от страшного белого кита приполярных вод до фантастических осьминогов, способных якобы охватить своими щупальцами пятисоттонный корабль и увлечь его на дно морское. Из архивов спешно выкапывались старинные документы, свидетельства древних — Аристотеля, Плиния [7] 7 , - допускавших возможность существования морских чудовищ, рассказы норвежских мореплавателей, сообщения Пауля Геггеды и, наконец показания Харингтона, чья искренность не внушает никаких сомнений, о виденной им в 1857 году чудовищных размеров морской змее.

Тогда в ученых обществах, в научных журналах разгорелись нескончаемые споры между верующими и неверующими. Вопрос о чудовище занял все умы. Потоки чернил были пролиты во время этого памятного спора.

В течение шести месяцев борьба продолжалась с переменным успехом. Бульварная печать подняла насмех статьи в «Известиях Бразильского географического института», в «Анналах Берлинской академии наук», в журнале Смитовского института в Вашингтоне, издевалась над дискуссией солидных журналов — «Индийский архипелаг» и «Известия» Петерманна, — над научной хроникой лучших журналов Европы. Журналисты, перефразируя известное изречение Линнея [8] Линней Карл (1707 — 1788) — знаменитый шведский натуралист. приведенное кем-то из противников чудовища, — «природа не создает дураков», — уговаривали ученых «не оскорблять природу, приписывая ей создание таких бесполезных гигантов, которые могут существовать только в воображении пьяных моряков». Наконец, популярный сатирический еженедельник пером известнейшего писателя атаковал чудовище с таким неподражаемым юмором, что при всеобщем смехе защитники его вынуждены были отступить. Так остроумие победило науку.

В продолжение первых месяцев 1867 года вопрос о чудовище казался прочно погребенным без надежды на воскрешение. Но тут новые факты дошли до сведения читающей публики. Речь шла уже не о разрешении отвлеченной научной проблемы, а о борьбе с серьезной и совершенно реальной опасностью. Вопрос получил новое освещение. Чудовище стало снова островком, скалой, рифом, но рифом движущимся, неуловимым, загадочным.

В ночь на 25 марта 1867 года пароход «Моравия», принадлежащий Монреальской океанской компании, под 27 °30' широты и 72 °15' долготы наткнулся на скалу, не обозначенную ни на каких картах. «Моравия» благодаря попутному ветру и четырехсотсильной машине шла со скоростью в тринадцать узлов [9] То есть 13 морских миль в час. Морская миля равна 1 850 метрам. . Не обладай корпус судна значительным запасом прочности, это столкновение при столь значительной скорости хода могло бы стать роковым и для самого судна и для двухсот тридцати семи человек пассажиров и команды.

Столкновение произошло в пять часов утра. День только еще занимался. Вахтенные офицеры кинулись к бортам. Они осмотрели поверхность океана с величайшим вниманием, но не заметили ничего подозрительного, если не считать большой волны, поднятой как будто мощным гребным винтом в трех кабельтовых [10] Кабельтов — морская мера длины для небольших расстояний — около 200 метров. расстояния. Отметив точные координаты этого места, «Моравия» продолжала свой путь. Внешних признаков аварии не было обнаружено, и командный состав «Моравии» тщетно ломал себе голову над вопросом, наткнулся ли пароход на подводный риф или на какое-нибудь затонувшее судно.

По приходе в порт в сухом доке было установлено, что часть киля «Моравии» разбита.

Это странное происшествие, вероятно, было бы вскоре предано забвению, как много других, если бы три недели спустя оно не повторилось в подобных же условиях. Только на этот раз: благодаря тому, что пострадавшее судно принадлежало всемирно известному пароходному обществу, случай получил широкую огласку и вызвал отклики во всем мире.

Вероятно, всем известно имя английского судовладельца Кьюнарда, чьи пароходы первыми стали поддерживать регулярное сообщение между Европой и Америкой. За двадцать семь лет существования пароходства Кьюнарда его суда пересекли Атлантический океан свыше двух тысяч раз, ни разу за все время не опоздав, ни разу не отменив рейсов, ни разу не потеряв ни одного письма из доверенной им почты. Репутация Кьюнардовского пароходства была настолько прочной, что оно не боялось конкуренции. Тем большую огласку приобрело происшествие с одним из лучших пароходов компании.