Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (без указания переводчика)

Сказать «канадец» — то же, что сказать «француз», и я должен заявить, что, несмотря на его необщительность, ко мне он питал влечение и расположение. Моя национальность, несомненно, притягивала его ко мне. Она предоставляла ему случай говорить со мною, а мне слушать тот старый язык Рабле, который еще до сих пор в обычае в некоторых канадских провинциях. Семейство канадца-гарпунщика было родом из Квебека, и все члены этой семьи отличались как смелые рыболовы еще в то время, когда город принадлежал Франции.

Мало-помалу Нед вошел во вкус разговора, и я с удовольствием выслушал повесть о его похождениях в полярных морях. Он рассказывал о своих охотах и битвах с безыскусственной поэзией. Его рассказ облекался в эпическую форму, и мне казалось, что я слушаю одного из канадских Гомеров, воспевающего Илиаду гиперборейских стран.

Я описываю этого смелого моего товарища, каким он был в действительности. Теперь мы стали старыми друзьями, соединенные той неразрывной дружбой, которая рождается и крепнет в самых ужасных испытаниях! Бравый Нед! Я желал бы еще прожить сто лет, чтобы только дольше вспоминать о тебе!

А теперь коснемся вопроса, какого мнения был Нед Ленд насчет морского чудовища. Я должен заявить, что он ничуть не верил в появление нарвала и был единственным человеком, который не разделял общего мнения экипажа. Он даже избегал говорить по этому вопросу, но я все-таки надеялся заставить его в один прекрасный день высказаться.

В один чудный вечер, 30 июля, три недели спустя после нашего отъезда, фрегат находился на высоте мыса Бланка в тридцати милях, под ветром, от Патагонских берегов. Мы уже миновали тропик Козерога; в семистах милях к югу находился Магелланов пролив. Менее чем через восемь дней «Авраам Линкольн» должен был войти в воды Тихого океана.

Я и Нед Ленд сидели на юте, вели беседу, всматриваясь в таинственное море, глубины которого остаются пока неизведанными. Весьма естественно, что я свел разговор на тему о гигантском нарвале и обсуждал все шансы «за» и «против» успеха нашей экспедиции. Затем, ввиду того что Нед ничем мне не возражал, я спросил его напрямик:

— Послушайте, Нед, почему вы не хотите признать существование кита, которого мы намерены преследовать? Может быть; вы имеете на то особые причины?

Гарпунщик в течение нескольких минут молча смотрел на меня, затем, ударив себя по широкому лбу, закрыл глаза, как бы обдумывая свой ответ, и наконец произнес:

— Быть может, он и существует, господин Аронакс.

— Между тем вы, Нед, гарпунщик по профессии, который так близко знаком с крупными морскими млекопитающими, — вы, воображение которого более склонно принять гипотезу гигантских китообразных животных, вы должны быть последним из тех, которые ее отвергают.

— В этом-то вы и ошибаетесь, господин профессор, — ответил Нед. — Простолюдин может верить в необыкновенные кометы, пересекающие пространства, или в существование допотопных животных, населяющих внутренность земного шара; но астроном или геолог отвергает подобные химеры. Так и китобоец. Я преследовал многих китов, многих пробил гарпуном, многих убил; но, несмотря на их колоссальную силу, ни их хвосты, ни их бивни не в состоянии пробить листовое железо, покрывающее борта парохода.

— Говорят, что бивень нарвала пробивает насквозь большие суда.

— Деревянные суда, это возможно, — ответил канадец, — но я этого никогда не видел. И до тех пор, пока я ничего этого не увижу, я отрицаю, чтобы киты, кашалоты или нарвалы были в состоянии это сделать.

— Послушайте, Нед…

— И слушать не хочу, господин профессор. Говорите о чем хотите, только не об этом. Гигантский спрут, может быть…

— Еще менее, Нед. Спрут принадлежит к моллюскам, тело которых мягко. Будь спрут в пятьсот футов длины, он все-таки не позвоночное животное и совершенно безвреден для таких судов, как «Шотландия» или «Авраам Линкольн». Надо отнести к области сказок рассказы о подвигах гигантских осьминогов и тому подобных чудовищ.

— Итак, господин натуралист, — возразил не без иронии Нед Ленд, — вы продолжаете верить в существование какого-то гигантского кита?

— Да, Нед, и это мое убеждение опирается на логику фактов. Я верю в существование могущественной организации млекопитающего, принадлежащего к разряду позвоночных, как киты, кашалоты или дельфины, и снабженного бивнем, обладающим изумительной способностью пробивать самые твердые тела.

— Гм! — промычал гарпунщик, покачивая головой в знак отрицания.