Александр Казанцев - Лунная дорога

Наташу с собой не брали...

Евгений принадлежал к числу людей "одержимых". Он выработал для себя труднейшую программу жизни: работал трактористом на целинных землях, крановщиком в ленинградском порту, был членом автоклуба и даже прославился как автогонщик. Он устанавливал на машинах изобретенные им приспособления, чтобы механизм не сразу, а спустя две-три секунды выполнял его приказы, и все для того, чтобы выработать в себе способность управлять лунной танкеткой, отстоящей на таком расстоянии, при котором электромагнитная волна на путь в два конца затрачивает три секунды. Ведь за него учесть опоздание не только его команды, но и видимого им изображения не могли никакие приборы, как нельзя скорректировать изображение видимых звезд, какими были они, по существу говоря, миллионы лет назад. Два раза Евгений попадал в тяжелые аварии, но приобрел удивительные навыки, заменявшие "принципиальное бессилие" приборов.

Студенческая работа Евгения, к которой Петр относился с легкой иронией, и дальнейшее его "самосовершенствование" не остались незамеченными. Руководство Космического института организовывало лабораторию дальнеуправления, чтобы освоить новое чудо техники - "лунный вездеход", созданный для реальных целей упорным совместным трудом многих научно-исследовательских институтов и заводов. Это поразительное творение, по своему техническому совершенству достойное современных космических ракет, в основных чертах напоминало наивную танкетку Евгения.

И именно Евгению было доверено освоение нового "чуда". Для этой цели он был приглашен работать в Космический институт. Он пришел туда неожиданно для брата, своим путем. И вместе с Наташей... Она так хотела. Тихая, она всегда добивалась своего.

В Москве отношения Петра с Наташей начали складываться по-новому.

Молодой доктор наук, профессор, вероятный участник экспедиции на Луну, стремился избежать всего, что хоть чем-нибудь могло его ослабить, отвлечь.

И вот почти накануне полета космического корабля "Искатель" его командир подобрал с земли Наташину косынку и бережно положил ее в карман.

К даче, которую они с братом снимали в поселке Космического института, Петр шел медленно, погруженный в раздумье. На веранду поднялся тяжело, словно не он брал с шестом высоту более четырех метров.

На веранде, сидя на стуле с шитьем в руках, спала маленькая старушка. На столе было собрано к чаю, чайник прикрыт мягкой куклой, чашки расставлены, хлеб нарезан, на тарелку наброшена салфетка.

Только оставаясь наедине, забывала старушка про свои годы, казалась себе по-прежнему легкой и ловкой, быстрой и задорной, той самой Настенькой, на которую загляделся видный Сергей Громов с Обуховского завода. Такими же крепкими, задорными росли мальчики - старший Петя и младший Женя. Их очень любили не только она и муж, но и свекор. Старик все хотел, чтобы они стали потомственными мастеровыми. Этого же хотел и отец. Петя настырный был, вечно добивался "почему". Росли вместе, а совсем разные. Младшенький не за старшим шел, норовил все по-своему. И дрались, бывало, не разнимешь. Но друг друга никому в обиду не давали.

Не привелось ни отцу - с первых дней войны в подводники ушел, ни свекру - в блокаду старик помер - братьев Громовых на Обуховском заводе увидеть. Своим пошли они путем, и не угадать было тогда...

Вдруг старушка вздрогнула, открыла глаза. В дверях веранды стоял Петр. Она бросилась ему на грудь.

- А ты и чай собрала, словно знала, - сказал Петр, ласково обняв мать и усаживая ее к столу.

- Да я каждый вечер собираю. Все думаю, вот приедете...

- Работа, мама. Сама понимаешь.

- А ты один?

- Заходил за Евгением. Там только Наташа была.

- Так где ж она? - всполошилась мать.

- Разобиделась, убежала...

- Нехорошо это, Петя, - с упреком сказала мать, хлопоча у стола. Лучше бы ты год назад послушался матери, женился на Наташе.

- Не береди, мама, - Петр резко отодвинул стул, за спинку которого держался. - Как ты не понимаешь! Я уже знал тогда... Не имею я права... Есть дела, на которые можно идти только одиноким.

Мать обернулась и покачала головой.

- Одиноким? А меня разве нет?

Петр подошел к ней и обнял за плечи:

- Ты у меня сильная. А я не могу ни ее связывать - пусть будет свободной, ни себя ослабить.

- Думаешь, это от силы у тебя? От слабости. Я, жена подводника, в Ленинграде на пирсе стояла, вас с Женей за руки держала. Глаза проглядела...

- Не надо, мама!.. Я-то знаю твое горе. Потому и о других думаю.