Михаил Зуев-Ордынец - «Панургово стадо»

Батьянов нервно провел по голове рукой, взлохмачивая свои седые кудри.

— Знаете, Пфейфер, иногда мне кажется, что и в вас есть крохотная хотя бы частичка человека, что и вам не чуждо все человеческое, что и вы способны бываете изредка понять муку и страдание вашего ближнего. Может быть, я и ошибаюсь, не знаю! Но я все-таки расскажу вам предание о ключах мавров.

— О ключах мавров? — опешил Пфейфер, а на лице его отразилось брезгливое удивление.

— Да, о ключах мавров! — тихо сказал Батьянов. — Есть такое предание: когда Фердинанд Католик окончательно победив мавров, изгнал их из Испании, они, отправляясь в Африку, унесли с собой ключи от своих домов в Европе. И ключи эти, как величайшая святыня, передаются в родах от поколения к поколению. Даже сейчас живущие в Африке праправнуки халифов бережно хранят эти ключи. Домов-то уже нет, а ключи целы, потому что, по поверью, пока они не утеряны, не утеряна и надежда на возвращение туда, — показал Батьянов в сторону Пиренеев, видневшихся в окне, — в дорогую для их сердца Испанию, родину их предков! Мы, — вы понимаете, надеюсь, что я говорю о нас, эмигрантах, — мы тоже сейчас очутились в положении мавров.

Вот, глядите, мой сын, мой единственный сын!.. — поднес он к Пфейферу портрет молодого офицера в походном снаряжении, с черными орлами на погонах Дроздовского полка. — Я сам послал его с «легионом чести» к Деникину. А к чему, к чему все это? — с мукой крикнул Батьянов. — Это была ошибка, страшная, непоправимая ошибка!.. Нет, неправда!.. Ее можно поправить, я поправлю ее! Я хочу, я должен, и я вернусь в Россию! Я не умру спокойно, пока не увижу снова родной Екатеринодар, кубанскую нашу столицу, город, одними своими черешнями замечательный. У меня есть ключ мавра, которым я отомкну дверь на родину, у меня есть надежда, что меня примут там! Этот ключ — мое изобретение, вернее — пока еще теоретическая работа, которая произведет полнейший переворот в области советской тяжелой индустрии. Это будет моя расплата за мое прошлое, за мою ошибку!.. Но чтобы воплотить в действительность мои теоретические выкладки, нужно проделать массу опытов, а для опытов нужны деньги, а денег у меня нет! Как быть? Авансироваться у вас? Ни в коем случае! И я поэтому беру у вас в долг десять тысяч в надежде отыграть средства на работу. Так я решил этой ночью! Вот теперь вы знаете все! Я веду дело начистоту. Ну, а теперь что скажете вы?

— Что же говорить мне? — с деланным сочувствием ответил Пфейфер. — Добавлю лишь, что теперь я соглашаюсь особенно охотно на ваши условия, потому что узнал, какие высокие мотивы руководят вами.

— Не издевайтесь! — с укором проговорил Батьянов. — А я вот не благодарю вас, ибо чувствую: вы надеетесь, что ваш дар превратится в дар данайцев, погубивший Трою.

— Вы правы! — с внезапной резкостью сказал Пфейфер. — Сентиментальности не в моем характере! Да, я надеюсь, что вы проиграете! И вот еще что, еще один пунктик к нашему будущему договору. Сейчас я даю вам десять тысяч, и пусть это будет, как вы хотели, долговая ссуда. Но затем, если вы просадите эти деньги, я плачу вам еще двадцать тысяч долларов за то, что вы оборудуете мне обезьяньи цеха, которые я приобретаю в пожизненное пользование, а также и монополию на это открытие. Никакого процентного вознаграждения с эксплуатации вашего открытия вы уже не получите. Ни пфеннига! Согласны?

— Ого! — улыбнулся Батьянов. — Условия-то буквально пфейферовские. Как ты думаешь, Гамилькар, — обратился он к орангу, — придется согласиться, потому что есть надежда все разом порвать с господином Фридрихом Пфейфером? Ладно, согласен!

— Нет никаких оснований, дорогой мой друг, порывать со мной навсегда, — протягивая Батьянову чек, сказал Пфейфер. — О, мы еще поработаем! Обезьянье дело я поставлю сразу на широкую ногу. Потихоньку от вас, будучи уверен, что вы своего добьетесь, я уже подготовил покупку партии наших предков, как вы выражаетесь, в четыреста пятьдесят экземпляров. Сведения о цене и прочее у меня уже имеются вот здесь, в каталоге… Позвольте, а где же каталог?

— Какой каталог? — удивился Батьянов.

— Гагенбековский каталог! — вскрикнул с испугом Пфейфер. — Я прекрасно помню, что забыл его вчера у вас. Я оставил его вот здесь, на подоконнике, а где он теперь?

В передней раздался звонок. Гамилькар забеспокоился, а Батьянов и Пфейфер по-прежнему растерянно смотрели друг на друга.

— Стойте, стойте! Вспомнил! — потер лоб полковник. — Совершенно верно, каталог с мордой льва на обложке, так ведь? Лежал он вчера вот здесь, но куда он мог деваться? Я его не брал! Может быть, Гами затащил его куда-нибудь? Найдем, не беспокойтесь!