Александр Соболь - Все цвета радуги (Оракул Вселенной - 3)

Чалмерс что-то нажал на браслете, и на боковой поверхности "яйца" словно проклюнулась яркая световая точка, запульсировала, и, развернувшись в пространстве, возникло трехмерное изображение бритой головы с узкими восточными глазами, плоским носом и тонкими бескровными губами.

- Добрый день, Горди, - поздоровалась голова. - О, я вижу, у нас гости! Добрый день, мэтры!

- Здравствуй, Герман. Круг Шести в полном составе решил нарушить... гм... твой покой.

- Нарушать, собственно говоря, нечего, поскольку покой нам только снится... особенно в последние дни. Ваш визит, очевидно, связан с Александром Зоровым, а не с моей скромной персоной?

- Ну-ну, Герман, не прибедняйся, не к лицу это гению стратегического планирования. Но ты прав, как всегда, - мы решили навестить Зорова. Слишком уж тревожно его молчание.

- Входите, - сказал Герман Ли Фунг, и покатый бок "яйца" лопнул косым молниеподобным зигзагом, образовав овальный люк.

Через несколько минут восемь человек - члены Круга, Ли Фунг и Троекуров заняли места за столом в "кают-компании", как давно уже окрестили планетарники наиболее просторное помещение модуля, десятки и сотни родных братьев, которого давали защиту и уют десантникам, разведчикам и исследователям далеких негостеприимных миров.

- Ну что, Андрей, порадуешь нас хоть чем-нибудь? - спросил Чалмерс.

Взволнованный присутствием высшего руководства Содружества, Троекуров пожал плечами и покачал головой.

- Нет, к сожалению. Никаких изменений. Лежит в своей каюте практически неподвижно, на мои вопросы и другие попытки общения не реагирует, глаза закрыты, вегетативная нервная система функционирует, как у человека, погруженного в глубокий сон. Хотя это чисто визуальные наблюдения, по-другому я его исследовать опасаюсь, после... м-м-м...

- Да-да, конечно, - поднял руку де Виньон. - Мы все знаем. Других новостей нет?

- Некоторые физические приборы... гравитометр, вакуум-резонатор Росса, датчики электромагнитных полей и пси-излучения регистрируют неравномерную, порой с очень высокими всплесками активность... словно в теле Зорова происходят некие процессы... если только тело его является еще телом в обычном биологическом смысле.

- Вы допускаете... возможность частного или даже полного перерождения? спросил Ларсен, нервно сплетя тонкие длинные пальцы.

- Учитывая все факты в комплексе, очень трудно допустить что-либо другое, мэтр.

- Ну что же, - медленно проговорил де Виньон, - не исключено, что мы присутствуем при рождении того, о ком писали и спорили философы, футурологи и фантасты уже не одно столетие... Хомо Супер. Вопрос, каким он будет? Шаг ли это к духовному и физическому совершенству или, наоборот, в бездну чудовищных и злобных сил, способных стереть человека с лица Вселенной?..

- Horror infiniti (Ужас бесконечности (лат.))... - задумчиво произнесла Ольга Уинсток-Добровольская. - Причем, если так можно выразиться, в обе стороны... Нам можно взглянуть на него?

- Думаю... думаю, да... - Троекуров с тревогой взглянул на своего шефа, но Чалмерс пожал плечами, всем своим видом словно говоря: "Чему быть, того не миновать".

* * *

Каюта, где лежал Зоров, была удручающе стандартна: параллелепипед 3 х 2,5 х 2,5 метра, с койкой, оборудованной гравиматрасом (сейчас выключенным), девственно чистым столом и стулом, сиротливо под стол задвинутым. Шкаф и пара тумбочек прятались в стенах. Слева располагалась дверь в санузел, прямо, в противоположной от входа стене, имело место псевдоокно с набором голографических картинок. Сейчас аппаратура не работала, и бугорки голопроекторов волдырями покрывали пластик, отнюдь не добавляя ему привлекательности.

Зоров недвижимо лежал на кровати, отвернувшись к стене; казалось, он даже не дышал. На нем были белая майка и голубые шорты.

Печать поразительно одинакового выражения легла на лица вошедших: угрюмая настороженность, напряженное ожидание, любопытство, страх...

И лишь Ольга, окинув взглядом каюту, нахмурила брови и удивительные фиолетовые глаза ее гневно блеснули:

- Да это же... черт знает что! - очень тихо произнесла она, но ее услышали все и воззрились с изумлением.

- Вы же врач, Андрей, психоаналитик к тому же! - так же тихо, но с грозовыми нотками сказала Ольга. - Что это за интерьер?! Где переключатель голографических программ?

Ошеломленный Троекуров, непонимание на лице которого быстро сменилось досадой и чувством вины, указал на малозаметный верньер справа от входной двери.