Дин Кунц - Душа тьмы

— Ты в себе уверен? — спросил он меня.

— Абсолютно, — ответил я, мгновенно пожалев, что так резко оборвал его.

Виной всему насквозь милитаризованная здешняя атмосфера. И еще Морсфаген. Сущий Ирод, пытающийся уничтожить Ребенка. А я был убийцей, которого он послал, и не важно, мысленным или стальным воспользуюсь ножом.

Я был на пределе еще и по другой причине — вечером у меня гостья...

На этот раз я прыгнул в пустоту сознания Ребенка с парашютом, если так можно сказать: был заранее готов к падению...

Лабиринт...

Стены, где гладкие, а где разбитые, везде одинаково серые, в паутине, пол покрыт толстым слоем грязи, усеян иссохшими костями. Далеко внизу, в сияющем, как сверхновая звезда, центре мозга располагалось его Оно , издававшее тот же, почти невыносимый вой, что и все другие Оно . И где-то наверху, в черноте и полной тишине, таилась область подсознания. Было ясно, что разум супергения — невообразимо нечеловеческий. Большинство разумов оперируют бессвязными картинками, сменяющими друг друга сценами и видениями прошлого, но разум Ребенка сотворил целый мир, реальность внутри самого себя, аналог, который я мог исследовать как некую вполне настоящую затерянную страну.

Послышался топот копыт, и из светлого пятна в конце тоннеля показался туманный силуэт, вскоре обретший облик Минотавра, с ореховой кожей, мерными волосами и блестящими глазами. Из ноздpeй его валил пар.

— Пошел вон! — заявил Минотавр.

— Я не сделаю тебе ничего плохого.

— Пошел вон, Симеон.

Над головой Минотавра мерцало облако голубых искр, из ноздрей вырывались волны спорадической психической энергии, оставлявшие после себя струйки пара.

— Оставь монстру его единственное убежище!

— Я тоже монстр.

— Посмотри на свое лицо, монстр! Оно не покрыто морщинами и не похоже на сушеную фигу; оно не принадлежит древнему старцу и не осыпано пылью непрожитых столетий. Ты допущен в мир людей. И ушел туда.

— Ребенок, послушай меня. Я... Минотавр взбрыкнул и помчался на меня. Я сотворил меч из собственного мысленного поля и ударил его плашмя по голове.

Эхо прокатилось по тоннелям лабиринта. Моя рука заныла — так силен был удар. Минотавр исчез, растворился в темноте, словно призрак.

Мой меч сиял зеленым светом, и, держа его в руке, я медленно двинулся по разрушенным залам в глубь разума Ребенка, туда, где рождались его теории, где лавовыми потоками текли его мысли. Наконец я вышел на утес, нависающий над зияющим провалом. Далеко внизу ворочалась какая-то масса, и ее жар опалял мне лицо.

Отсюда пришел Минотавр. Отсюда исходит все. Я потянулся туда и принялся хватать первое попавшееся — искаженный образ, оболочку сна... И поймал Реку Ненависти. НЕНАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ. НЕНАВИСТЬНЕНАВИСТЬНЕ НАВИСТЬНЕНАВИСТЬ... Где-то в середине ее плавало некое двухголовое создание, рассекая ядовитые воды изогнутой шеей. Я ухватил Т в НЕНАВИСТИ и проследил его течение. Т вело к жадно сосущему рту и к материнской груди.., оно разрасталось.., и я позволил поТоку неоТвраТимо не-сТи меня Туда, где Таилась Теорема...

Теория, Текущая в Тени веТвей.., поТоком Тысяч сТолетий, уТомиТельно и Тоскливо... Трижды Трижды сТо квадраТный корень сквозь сТочные Трубы Теперь для...

Поток несся слишком стремительно. Я видел теорию и не мог достаточно быстро отклонить ее в сторону океана, туда, где крутился водоворот, извлекающий из подсознания мысли, — те самые мысли, что теперь пыльным шепотом произносились в далекой комнате, мысли, что записывали серьезные люди с серьезными лицами. Люди, которые, вне всякого сомнения, и слушали серьезно.

Должно быть, в конце концов наркотики подействовали на Ребенка, иначе я был наверняка бы заживо проглочен мысленным конструктором и уничтожен в котле его безумия. Двухголовая бестия уже не раз проплывала мимо, не привлекая моего внимания; теперь, я краем глаза заметил это, она поспешно устремилась ко мне, разверзнув пасть — гигантскую пещеру, которая сочилась...

Я поднял свой меч, когда голова твари нависла надо мной, замахнулся, чтобы ударить... Но тут картинка внезапно слегка сдвинулась, как будто старую киноленту заело, а затем проектор пустили с замедленной скоростью. Получилось нечто вроде подводного балета. Чтобы дотянуться до меня, двигаясь в таком темпе, чудовищу понадобился бы час, и я без труда убил монстра. В последний миг красные глаза блеснули, и из его — или ее? — глотки донеслось тихое бормотание: