Вадим Астанин - 10000 знаков

Унифицированный полётный протокол обязывал пилотов завершать ВП-переход на удалении от конечной цели полёта равном расстоянию от точки старта до точки вхождения в режим ВП-джампинга. Таким образом, полёт на режиме досветового разгона и торможения занимал четырнадцать локальных суток. Самых скучных, длинных и не остающихся в памяти суток.

Обед по графику готовил инженер-ядерщик. Шли третьи локальные сутки после выхода из режима ВП. Точнее, сутки не шли, а тянулись, шкандыбали, брели, плелись, чапали, хромали, ковыляли. Унылую тоску сменяющихся вахт разбавляли карточной игрой на деньги, принудительным, но ни к чему не обязывающим спортивным часом, вдумчивым сидением в курилке, регулярным трёхразовым питанием, медитативным ничегонеделанием и здоровым сном. Качество сна определял корабельный врач. Для этого он устраивал ежедневные медицинские осмотры. Корабельный врач был сух, серьёзен и крайне дотошлив. Он не играл в карты, в меру курил, был скуп на разговоры, большую часть времени проводил в тренажёрном зале и у себя в кабинете, занятый настройкой и перенастройкой медицинской аппаратуры. Когда он разобрал кибернетического хирурга, стало понятно, что корабельному врачу так же скучно, как и остальным членам экипажа. Раньше корабельный врач служил на круизных лайнерах, ходивших популярными туристическими маршрутами к модным планетам-курортам. Случай заставил его уволиться. Можно было только догадываться, по какой причине ему пришлось написать рапорт о переводе. Временный характер собираемой на каждый рейс команды перегонщиков не предусматривал обстоятельного знакомства капитана с личными делами кандидатов. Капитану сообщался тот объём полезной информации, который считал нужным довести до сведения отвечающий за подбор кадров корпоративный служащий. Считалось, этого будет достаточно.

Распространённая среди корпораций практика.

По старой флотской традиции за столом в кают-компании собирались свободные от вахты офицеры. На камбузе дежурили все члены экипажа, включая капитана. Процесс приготовления пищи не вызывал особых затруднений и не требовал специальных кулинарных навыков. Готовые завтраки, обеды и ужины, герметично упакованные, томились, дожидаясь своей очереди, в морозильных камерах. Дежурному коку оставалось только извлечь упаковки из морозильника и разогреть их в кухонной машине. Легче некуда. Справится даже ребёнок.

На современных трансгалактических звездолётах традиция совместного приёма пищи была фактически отменена за ненадобностью, но в Каботажном Флоте её соблюдали свято.

Градов оглядел присутствующих. За общим столом не хватало штурмана и инженера-электронщика. Штурман, которому настал черёд быть вахтенных, дежурил в ходовой рубке.

- Так, - сказал Градов, - не вижу Рида Такахаси.

- Рид поднялся в мастерские, - сказал Маккензи Грин, корабельный врач.

- Когда? - спросил Градов.

- Буквально перед твоим приходом, - сказал Грин.

Градов поднялся из-за стола, подошёл к аппарату внутренней судовой связи, висящему на стене, снял массивную телефонную трубку. Щёлкнув рычажком коммутации, переключился на ремонтную палубу. Приложив трубку к уху, с минуту выслушивал гудки вызова. Такахаси не отвечал.

- Кто-нибудь, - повесив трубку, сказал Градов, - сходите и пригласите господина Такахаси почтить своим вниманием наше скромное собрание. Хотя ладно, не надо. Сидите где сидели. Я позову мистера Такахаси лично.

Выйдя из кают-кампании Градов направился к лифту. Лифт оказался неисправен. Пришлось взбираться на техническую палубу по узкой винтовой лестнице. Конфигурация межпалубных переходов удивляла своей архаичностью. Чтобы подняться на уровень выше или на уровень ниже осевой палубы, кроме лифта, имелись упомянутая уже винтовая лестница и шахта аварийного выхода, представляющая собой большого диаметра трубу с наваренными по всей длине ходовыми скобами. Для удобства спуска и подъёма скобы приваривались вразбежку — правые и левые. Перемещение по такой шахте требовало определённой быстроты и сноровки. Умение ловко карабкаться по скобам утратило свою актуальность с внедрением модульной методики сборки корпусов и массовым использованием прикладных устройств программируемой телепортации. Поэтому Градов выбрал узкую винтовую лестницу.

В палубном тоннеле царил полумрак. Большинство ремонтных отсеков было обесточено и законсервировано. Редкий пунктир светящихся ламп терялся в зловещем мраке неосвещённых участков тоннеля. Техническая секция освещалась по энергосберегающей схеме. Звук раздающихся шагов гулким эхом отдавался от стен. Эхо неслось вперед дробящимся перекатывающимся валом, билось с размаху о дальний край тоннеля, откатывалось назад обессиленное и угасало окончательно столкнувшись с накатывающейся следом волной. Генераторы искусственной гравитации работали, но магнитная подпитка палубного настила не отключилась, отчего каждый шаг Градова сопровождался звонким клацаньем магнитной подковки ботинок.