Вадим Астанин - 10000 знаков

Взрывные волны раскидывали и рвали картонные ящики. Пол был усеян бутылками с алкоголем, сигаретными пачками, упаковками жевательной резинки, игральными картами, костяшками домино, книгами и пенковыми курительными трубками.

Противники не желали физического уничтожения друг друга. Важнее было заставить врага поступать несвойственным ему образом, изменить укоренившийся модус вивенди. Достигалось это при помощи особенных боеприпасов.

Андер-боевики стреляли пулями-извращенками. Пуля-извращенка сносила напрочь внедрённые с детства морально-нравственные максимы (духовные скрепы), делающие из маленького стихийного бунтаря примерного гражданина КонСоца.

Защитники правопорядка лупили пулями-усмирителями. Пуля-усмиритель обращала идейного бунтаря-революционера в образцово-показательного среднестатистического филистера.

Александр М. видел, как поражённые извращенками сослуживцы срывали с голов шлёмы, хватали бутылки, скручивая пробки, припадали к горлышкам, открывая сигаретные пачки, закуривали, запихивали в рот жевательную резинку. Потери среди правоохранителей росли. Александр М. метким выстрелом подстрелил высунувшегося из-за штабеля ящиков андер-боевика, приподнялся, чтобы оглядеть поле боя перед тем, как совершить очередную перебежку... А затем он сам был сражён вражеской пулей.

Маргарита М. промокнула уголки глаз носовым платком. Врач сочувственно вздохнул.

- Доктор, - сказала Маргарита М. - как долго мой муж пробудет в таком состоянии?

- Видите ли, - отвечал врач уклончиво, - вашему супругу досталась тройная доза. Процесс не принял необратимого характера, но остаточные симптомы могут сохраняться достаточно долго. Проблема заключается в том, что в период очищения организму требуются определённые дозы тех вредных субстанций и предметы, на которые были настроены химические эмиттеры извращенок. Вашему мужу сильно повезло, что в него не угодила извращенка, заряженная на свободные сексуальные отношения!

За наглухо задраенной дверью, в одноместном шумоизолированном боксе привилегированной частной клиники, сидел Александр М., пил виски, курил сигареты, раскладывал пасьянс и виртуозно ругался матом.

"Опасно оставлять наших граждан наедине с собой, ибо нет большего врага нашему гражданину, чем он сам".

Gentleman О.

Матвей Саранцев пропал бесследно несколько лет назад. Два года, восемь месяцев и семнадцать дней, если быть точным. Другом Травникову он не был, они жили в одном доме, на одной лестничной площадке, дверь напротив двери, приятельствовали, в отличие от остальных соседей, от которых простого "здасьте" не дождешься и в большей праздник, а не то что в будний день. Часто курили пролётом ниже, сидя на подоконнике, болтали "за жизнь", травили анекдоты. Бывало, выпивали, бутылочку-другую пива. Саранцев работал фотографом в областной газете "Рабочие ведомости", подрабатывал в местном Доме моды, вёл кружок фотолюбителей в бывшем Доме пионеров, сменившем вывеску на ДЮЦТ (Детско-юношеский центр творчества), был непременным участником фотовыставок и творческих фестивалей.

Он исчез из своей квартиры странным образом. На столе остался завтрак. Омлет, кружка чая, тосты с сыром. В комнате расстёгнутый кофр с аппаратурой, разбросанные по столу буклеты с последней выставки, бумажник, кредитная карточка, связка ключей. Верхняя одежда и обувь остались в прихожей. Никто не видел, как он выходил из подъезда. Кажется, он просто растворился в воздухе. Полиция открыла розыскное производство "по факту исчезновения гражданина Саранцева". Тощий казенный скоросшиватель с материалами этого дела наверняка до сих пор пылится где-нибудь в сейфе у кого-нибудь из сотрудников отдела по розыску пропавших без вести, среди десятков аналогичных казённых папок. До той минуты, пока не окажется на полке в архиве, где и будет погребён навечно. Без всякой надежды на раскрытие тайны.

В квартиру заселились родственники Матвея откуда-то из провинции. Вроде бы дети сестры матери Саранцева. Его родители умерли, жениться он не успел, бывшая подруга вышла замуж и уехала с мужем за границу. Муж у неё был иностранцем, испанским подданным, инженером по проектированию мостов. Травников видел мужа бывшей подруги, тогда ещё бойфренда, на кладбище, во время символических похорон, когда в пустой гроб родные, знакомые и друзья, перед тем, как закрыть и заколотить крышку, ложили разные вещицы, милые безделушки, которые наверняка понравились бы признанному по суду умершим Саранцеву. Было это через год после загадочного происшествия. Бойфренд выделялся особой гладкостью и ухоженностью, живо напоминая Травникову породистую болонку, по недоразумению затесавшуюся в стаю бесхозных уличных собак. Может быть, в тот момент у Травникова было не самое хорошее настроение, но пребывание на кладбище запомнилось ему именно таким. Лучащийся самодовольством иноземец в окружении тусклых соотечественников. Вспоминая об этих странных похоронах, Травников всякий раз испытывал глухую досаду и необъяснимую злость, не к чему-то или к кому-то конкретно, а вообще к той ситуации, в которой ему пришлось находиться. Испытывая чувство неловкости происходившего действа и собственного в нём участия. Уж очень всё тогда смахивало на дешёвую театральную постановку, где актёры даже не пытаются хоть как-то вжиться в образ, механически воспроизводя заученные жесты и куски текста. Возможно, причина была в том, что присутствующие не думали о Матвее Саранцеве как о мёртвом человеке. Он оставался для них живым, хотя бы потому, что в гробу не лежало его тело. Пожалуй, дело обстояли именно таким образом. Они все подсознательно ощущали, что Матвей Саранцев, как бы там ни было, жив.