Наталья Соколова - Захвати с собой улыбку на дорогу

Ночью Человека подняли с его тюремной койки, отвели в канцелярию и там прочитали приговор. Вместо смертной казни - изгнание за пределы страны без права когда бы то ни было вернуться обратно. Он лишается всех своих орденов, всех чинов и званий - в том числе звания Создателя Зверя.

Предается забвению самое его имя, вычеркивается из всех официальных документов, выскабливается во всех ранее вышедших книгах, впредь никогда не упоминается ни печатаю, ни устно. Отныне подсудимый не имеет имени; если нужно к нему обратиться, приказано именовать его просто человеком.

Приговор должен быть немедленно приведен в исполнение.

Его вывели во двор. Низко стелились серые тряпичные облака, звезд не было видно. Начинало светать. Человека должны были сопровождать в пути два солдата - чтобы он ни с кем не общался, пока не выйдет за пределы страны.

Вынесли его.вещи. Их было порядочно: за это время многоопытная мать Ученика притащила на всякий случай толстую войлочную куртку, рабочие ботинки на грубой подметке, старое одеяло, солдатский заплечный мешок. Президент прислал консервы, настоящий шотландский плед, красный с белым, в изящную клетку (по-видимому, о тюрьме у него всетаки было не особенно точное представление) и шерстяное белье. Человек надел на себя, что мог, остальное запихал в мешок. Попробовал поднять - тяжело, самому не закинуть на спину. Попробовал еще раз... Два солдата, два молодых здоровых парня, расставив ноги в начищенных сапогах, стояли и смотрели, как он тужится, им и в голову не приходило подпихнуть мешок. Преступник есть преступник, это ведь не человек - не совсем человек, - и помогать ему не положено.

Что ж, значит надо привыкать к такой жизни. Человек подавил раздражение, выкинул две трети скарба и взвалил мешок на плечи; открылись ворота, он вышел первым, солдаты - на несколько шагов позади.

Город, серый с розовым (розового становилось все больше), подернутый утренним туманом, точно дымком хвойного костра, зыблющийся, был почти пустынен. Машины поливали его, терли и чистили щетками, готовя к рабочему дню. Сзади слышался четкий солдатский шаг, стук подкованных каблуков об асфальт. Человек шел путем своего триумфа - когда-то тут вели Зверя, летели розы, первый министр, сидя с ним рядом в открытой машине, прочувствованно пожимал его руку своими тонкими гибкими пальцами...

На. площади убирали - видно, не так давно кончились танцы, стояли кверху ножками столы и стулья, валялись стаканчики из-под мороженого, конфетные бумажки, всякий пестрый сор; в раковине эстрады спал толстый музыкант, обняв контрабас. На секунду Человек прикрыл глаза - увидел кровь, трупы, которые грузили в мебельный фургон, надпись на этом фургоне: "Спальни для новобрачных"... Дворец Республики стоял с опущенными маркизами во всех окнах, многоколонный, непоколебимый.

Они шли мимо старинного здания Университета с островерхими высокими крышами и шахматными башнями - когда-то здесь помещался монастырь. У входа висели мраморные доски, на которых золотыми буквами были выбиты имена выпускников, прославивших свою альма матер, ставших видными учеными, академиками, лауреатами международных премий. На одной из досок бросался в глаза пробел между теснящимися фамилиями, свеже выскобленная строка. Уже успели. Молодцы, четко работают, не зря едят хлеб Главы Государства.

Показался иорт - доки, элеваторы. Дети не играли на ступенях, спускающихся к порту, - дети еще спали. Пьяный моряк, цепляясь за фонари, добродушно напевал: "О, подле моей рыженькой не очень-то отоспишься". Человек миновал поворот, который вел к таким знакомым местам, к его дому, дому Зверя, твердо пошел другой дорогой. Уже на выходе из города свернул на кладбище, постоял возле старой могилы, заросшей, почти сровнявшейся с землей. За ним переминались с ноги на ногу оба солдата. Кашлянув, один из них сказал беззлобно, больше для порядка: "Давай, давай, человек, поторапливайся". Его ведь теперь велено было именовать - просто человек.

В десять часов утра Ученик, что-то узнав или почуяв, примчался в тюрьму вместе с Русалкой. У окошка они назвали имя Человека и напряженно ждали ответа, держась за руки, переплетя иальцы.

- Такого нет, - равнодушно сказал чиновник в форме тюремного ведомства. - Такого имени не знаем, не значится. - Скользнул взглядом по лицу Русалки, точно смазал масляной тряпкой. - Такого нет в нашей стране.

И с грохотом опустил железную шторку.

Им ничего другого не оставалось, как повернуться и уйти.