Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя

- Нету, нету меня! Дома... или там... в тресте!

Секретарша понимающе кивает головой и осторожно прикрывает дверь.

- Совещается с бригадиром молодежной бригады, товарищем Сармулатовым, поясняет она собравшимся...

Вечером того же памятного дня... Планетная обсерватория.

Градов почти бегом проходит мимо грандиозной антенны радиотелескопа и стройной башни главного инструмента обсерватории... В саду, где причудливо смешались представители скудной растительности Крайнего Севера, высокогорных областей Памира и безводных пустынь Средней Азии, Градов встречается с врачом профессора Бахарева. Старая женщина воинственно настроена.

- Предупреждаю вас, молодой человек! - еще издали начинает она. - Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я запретила ему заниматься даже его депутатскими делами!

Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.

И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но... у особняка слышится грохот и старческий голос...

Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, размахивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:

- Уговаривать меня приехали?.. Ну идите! Идите сюда!.. Да не слушайте вы эскулапа! Эта старая женщина понимает в сердцах, но ничего не смыслит в людях!

Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие губы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада... Дорога к профессорскому дому открыта.

Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:

"Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!"

В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:

"ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!"

- Мои избиратели еще не отзывали меня! - говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.

- Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, - Бахарев складывает руки на груди и приготавливается слушать терпеливо и долго. Но... не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет; - Только предупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от результатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня своим депутатом, чтобы я помогал без всякого смысла выбрасывать миллиарды народных рублей на ветер... на небо!

- Алексей Павлович, ради бога, разрешите и мне высказаться?

- Ну-ну, чего вы там кипятитесь? - ворчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.

- Разговор не о проектах! Случилось невероятное, и если можете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, - говорит, наконец, Градов, полный радостного нетерпения.

- Зачем?

- Не могу... пока не имею права объяснить, но поехать надо. Алексей Павлович, вы потом поймете, поверьте мне!..

Крутятся бобины. Тянется лента. Мы вновь слышим голос Бахарева:

- Невероятное уже случилось. А люди еще не знали, и все на Земле шло своим чередом...

К зданию президиума Академии наук мчатся автомашины.

Летят вертолеты.

Солидные люди медленно поднимаются по парадной лестнице. Всех встречает секретарь президиума - представительная, сдержанная молодая женщина.

- Почему меня оторвали от дела? Что случилось? - спрашивает у нее академик Забродин.

Она только загадочно улыбается:

- Чрезвычайное происшествие, Федор Платоныч.

Из очередной машины выскакивает расторопный Алимкулов.

- Рада видеть вас, - идет ему навстречу женщина, - но журналисты не приглашены на совещание...

- Настоящие журналисты не ждут приглашения, - восклицает Алимкулов, целуя руку женщины, - настоящие журналисты угадывают сами, где им надо быть!

И, прицеливаясь на ходу объективом фотоаппарата, он устремляется навстречу Градову и Бахареву, которые выходят из машины.

- О-о, вас подняли с постели, Алексей Павлович! Что за чрезвычайное происшествие?

- Если даже вы не знаете, голубчик, откуда знать мне? - хмуро отзывается старик.

По лестнице спускается академик Забродин.

- Очень рад видеть вас, уважаемый Алексей Павлович, - говорит он, протягивая руку Бахареву. - Как ваше здоровье?

- Прихварываю помаленьку, но в мои годы это неизбежно, - отвечает профессор.

Они жмут друг другу руки, потом отступают на один шаг и церемонно раскланиваются - корректность противников.

- Вы не могли бы уделить мне двух минут? - спрашивает Забродин, поддерживая Бахарева за локоть.

- С удовольствием, уважаемый Федор Платоныч! - расшаркивается Бахарев.