Игорь Чичилин - Из разноцветных миров

Бывая в других мирах, он, конечно, видел там различные предметы, которые раньше собирал и приносил на Землю, когда был сталкером. Сейчас он просто не обращал на них внимание — зачем они? Ведь зартам не продашь вещь из другого мира — если они узнают о его походах в четвертом измерении, то ему может не поздоровиться. Но однажды Ирв наткнулся на эки-глок, буквально наступил ногой на него, когда был в другом мире. Эки-глоку, конечно, ничего не сделалось, но Ирв, размышляя перед этим о проблеме денег, вдруг подумал, что если продать эки-глок, то это не должно вызвать подозрений — эки-глоки ведь есть в мире зартов, и поэтому никто не подумает, что Ирв принес его из другого мира. Хорошая мысль! Ирв подобрал эки-глок и потом, вернувшись в зартский мир, пошел в город.

Придя в магазин, он положил эки-глок на прилавок перед зартом-хозяином и, как смог, объяснил, что хочет продать его. Зарт с некоторым недоверием взял эки-глок в руки, взвесил на ладони, придирчиво глядя на него, потом быстро, на долю секунды, приложил его к голове и постоял, прислушиваясь к своим ощущениям. Затем глянул на Ирва и, ничего не говоря, отсчитал ему деньги, взяв эки-глок себе. Ирв посмотрел: зарт дал ему почти в три раза меньше той стоимости, по которой сам продавал эки-глоки. Ирв покачал головой, но не стал возражать. Бог с ним, все равно выбирать не приходилось, к тому же эки-глок был достаточно дорогой вещью, и даже трети стоимости Ирву могло хватить надолго, учитывая его довольно скромные запросы. На часть денег он сразу купил продукты и, выходя из магазина, подумал, что можно будет продавать еще и двигалки, которые тоже были в этом мире.

В общем, проблема денег была решена. Оставалось только качать головой, что способ был фактически такой же, как и на Земле: и здесь Ирв опять стал профессиональным сталкером. Вот так.

Теперь он нечасто ходил к пустынникам — другие миры привлекали его гораздо больше, чем разговоры с бестелесными животными. Да и большую часть времени он проводил, наблюдая Двери, открывающиеся в ближайших Дырах, следя, не появится ли там его мир. Но еще в самом начале, когда он только начал использовать Кристалл Мерцания, Ирв побывал у пустынников.

Вернувшись из того первого перемещения в другой мир, он оставил Кристалл дома и пошел к стражам. Он не стал дожидаться ночи — ему не терпелось расспросить пустынников о свойствах, возможностях Кристалла Мерцания, теперь, когда он проник в его мир.

Ирв подошел к стражам и присел на землю, ожидая появление говорящей тени. Но пока никого не было, мысли о Лие занимали его. Он думал о ней с грустью и щемящим чувством потери. Конечно, он мог бы снова быть с ней, и она, скорее всего, не стала бы возражать, но после того утра он чувствовал, что уже не может относиться к ней по-прежнему. Сложно испытывать к птицеящерице те же чувства, что и к человеку. Хотя, конечно, он всегда знал, что она не человек. Но одно дело знать, а другое…

Он помнил, как увидел ее в обличье птицеящерицы. После того как столько времени знал ее в облике человека, прекрасной женщины, и думал о ней, как о единственном, кроме себя, человеке в этом мире. Господи! Как же хорошо было с ней всегда! И тем больнее оказалось падение. Когда они были на небесах, а потом оказалось, что она… В общем, его мечта оказалась птицеящерицей. Да, пожалуй, действительно было похоже, что он свалился с небес в то утро. Больно было падать с облаков.

За всеми этими размышлениями Ирв не заметил, как пустынник появился перед ним.

— Вы мыслите нелогично, — сказал Пустынник.

И Ирв улыбнулся, узнав «своего» Пустынника.

— Да? — сказал Ирв. — Почему?

— Вы ведь всегда знали, что она Дева, которая может принимать разные обличья. А поскольку она живет среди зартов, то чаще всего это обличье зарта. И скорее человеческий облик является для нее необычным и исключительным случаем, чем внешность птицеящерицы.

— Так что с того? — сказал Ирв. — Я ведь видел ее только в обличье человека, женщины.

— Да, но вы знали, что она другая.

— Знал, — согласился Ирв.

— Тогда что же так удивило вас?

— Это не удивление, это другое.

— Что другое?

Ирв пожал плечами.

— Не знаю. Не удивление, не тем более отвращение… Неприязнь, пожалуй, тоже не то. Ложь, может быть, но тоже не совсем верно, — она ведь не обманывала меня. Скорее, я сам лгал себе, считая ее человеком, а потом она уличила меня в этой лжи.

— Она уличила вас в том, что вы лгали себе о ней? — спросил Пустынник.