Кир Булычев - Глубокоуважаемый микроб (сборник)

И все увидели, как дрогнули ресницы Владимира Ильича, открылись его карие с прищуринкой добрые глаза и как шевельнулись его губы, произнеся:

— Это вы меня целовали, товарищ девушка?

— Я, Владимир Ильич, — ответила Кристина.

— Большое спасибо, товарищ.

— Кристина.

— Вот именно, товарищ Кристина! И долго ли я проспал?

Вокруг люди принялись хлопать в ладоши. Кричали «ура!».

Кристина остановила крики, подняв вверх руку.

— Знаете ли вы, Владимир Ильич, что отныне вы мой жених? — спросила она.

Со всех сторон надвигались люди в штатском и в белых халатах. У них в руках поблескивало оружие.

— Этого не может быть! — кричал на Ленина бородатый профессор с гранатометом. — Вы же умерли навсегда!

— А вот с этим мы еще поспорим, голубчик! — возразил Ильич, садясь в гробу и опуская ноги в черных ботиночках. — Если вы хотели вечности, то надо было закапывать меня в землю, как человека. Теперь же мы еще посмотрим, кто кого, господа-товарищи!

Охрана и медики хотели стрелять, но они не знали, что имеют дело с чемпионом Великого Гусляра по борьбе и карате. Раскидав противников, Кристина протянула Ильичу руку. Он крепко схватился за девушку, и она повела Ильича наружу. Толпа зрителей становилась все гуще, и многие тянули к Ленину книжки для автографов.

Вышли на улицу.

Кристине пришлось взять Ильича на руки — он был легкий, почти невесомый, видно, все внутри ссохлось, да и ходить отвык.

— К Спасским воротам! — приказал он.

Кристина пронесла его по узкой дорожке вдоль Кремлевской стены, и Ленин сокрушенно качал головой, дивясь тому, как безжалостно обошлось время с его соратниками по борьбе — от них остались только мраморные плитки с датами жизни.

— Товарищ Кристина, — спросил Владимир Ильич, — скончалась ли моя супруга Надежда Константиновна?

— Давно уже, — ответила Кристина. — Я памятник ей видала.

У Спасских ворот Ленин попросил поставить его на ноги.

— Я должен идти сам, — сказал он. — До свидания, товарищ, спасибо за помощь.

— Но ведь я тебя разбудила поцелуем!

— По личным вопросам попрошу ко мне в четверг в приемные часы, — отрезал Ильич.

Пошатываясь под ветром, Ленин поспешил в Кремль. Часовые у входа взяли под козырек. Кристина опечалилась.

Удалов подошел к ней и положил ладонь на плечо.

— Не грусти, — сказал он. — Ты совершила беспрецедентный поступок.

— Но он даже не заметил. И история человечества пойдет дальше тем же ходом.

— А вот об этом мы узнаем в ближайшие дни, — сказал Удалов.

В последние годы Лев Христофорович Минц, профессор, проживающий в городе Великий Гусляр, сделал несколько бытовых открытий из разряда тех, что публикуются в журналах для сельских жителей под рубрикой «Сделай сам». С той лишь разницей, что в журналах помещают плоды деятельности практичного, но банального ума, тогда как ум профессора отличается гениальностью и непрактичностью. Стремление ходить лишь нехожеными тропами не раз приводило гения на край пропасти.

В отличие от иных изобретений и открытий Минца, нижеследующие не нашли житейского применения. Может быть, к счастью для всех нас. Но в истории Великого Гусляра они остались как яркие страницы.

Дело в том, что многие свои гениальные шаги Лев Христофорович совершает во сне, когда ничто не мешает его утомленному дневными делами мозгу творить в свое удовольствие.

Примерно между тремя и четырьмя ночи восемнадцатого октября прошлого года Лев Христофорович сделал одно великое изобретение.

Суть его состояла в следующем: профессор нашел способ изготовить средство, которое излечивает человека от всех болезней. Да-да, вот такой пустячок! Но смеяться может лишь тот, кто не знаком с другими изобретениями профессора и не знает, что профессор давно уже как без пяти минут лауреат Нобелевской премии.

В половине четвертого мозг Льва Христофоровича поставил точку. Теперь осталось лишь запустить средство в серию.

И тогда прозвучал Голос:

— Остановись, профессор!

— Вы кто такой? — спросил профессор.

— Я — сама Судьба. Я Голос вечности и в то же время я — твой внутренний голос.

— Почему я должен остановиться?

Профессор оглянулся. Он отлично понимал, что находится во сне, но, тем не менее, вокруг расстилался незнакомый пейзаж, а освещение было неярким, без источника. Тело профессора не отбрасывало тени, хотя он пребывал в стоячем положении. Было прохладно, но не дуло.