Юрий Тупицын - Инопланетянин (сборник)

Говорят, что когда четверо англичан после кораблекрушения попали на необитаемый остров и до того, как их спасли, пробыли вместе несколько суток, то они так и не обменялись ни единым словом: не были представлены друг другу! Как хорошо, что Рене Жюльен Хойл воспитывался не в Англии, а в Канаде!

— Не могу ли я помочь? — предупредительно проговорил Рене, вынимая из кармана зажигалку.

— Если это не затруднит вас.

— Рад быть полезным.

Прикуривая сигарету, Смит, не поднимая глаз, тихо, но очень внятно спросил:

— Что стряслось, сынок?

— Нужен ваш совет, дядя Майкл. Дело серьезное.

По-видимому, сигарета оказалась несколько влажной и никак не хотела прикуриваться.

— А что это за игры в сыщиков и гангстеров?

— За мной слежка, честное слово.

— Не начал ли ты баловаться наркотиками? Или синдромчик похмелья?

— Я застукал у себя на квартире рыжего Митчела.

В знак того, что он все понял, Смит опустил брови. Сигарета наконец-то прикурилась. Валлиец выпустил клуб дыма и, возвращая зажигалку, поблагодарил.

— Не будем говорить об этом, — ответил Рене, пряча зажигалку и снова принимаясь за пиво и сандвичи.

Подошла официантка, принесла скромный заказ валлийца и, вежливо осведомившись, не нужно ли чего-нибудь еще, удалилась. Покручивая пальцами бокал, так что в нем шуршали кубики прозрачного льда, Смит, не меняя равнодушного выражения лица, проговорил:

— Выйдешь отсюда после меня через пять минут. Поднимешься от Темзы до первого перекрестка, повернешь направо, отсчитаешь полсотни шагов и будешь ждать. Я подъеду на сером «ровере» и открою дверцу. Садись без приглашения.

Рене не сдержал улыбку.

— Операция дабл ю!

Отреагировав на эту фразу лишь недовольным движением бровей, Смит выпил свое виски, два глотка, в которых была всего унция спиртного, с пристуком положил на стол семиугольный пятидесятипенсовик, неторопливо поднялся и вышел.

Спустя пять минут Рене ловко вскочил в притормозившую на мгновение серую машину и сел рядом со Смитом. Валлиец с едва приметной улыбкой оглядел журналиста и не то попросил, не то приказал:

— Ну, жертва сыска, рассказывай.

Слушал Смит, казалось бы, с прохладцей, равнодушно, а на самом деле очень внимательно и почти не перебивал: за тридцать лет работы в лондонской полиции он научился слушать. Его руки в кожаных перчатках спокойно лежали на руле, взгляд был устремлен на темную ленту дороги, на силуэты и огни идущих впереди машин. Валлиец управлял автомобилем так, как это делают люди с большим опытом вождения, с крепкими нервами и хорошей сенсомоторикой.

Рене сказал, что когда он по чистой случайности заметил за собой слежку, то сначала все равно не поверил этому: кому да и зачем надо следить за простым журналистом? Но, видимо, подсознательно Рене тем не менее насторожился, потому что, вернувшись домой, с повышенным вниманием оглядел свою маленькую квартиру. И ему почудилось, что в квартире побывал кто-то чужой. Казалось бы, все вещи и безделушки стояли на обычных местах так, как они стояли всегда. Так, да не так! Упрекая себя за мнительность, Рене теперь уже внимательно обследовал свой письменный стол и почти уверился, что кто-то рылся в его бумагах. Последние сомнения исчезли, когда он обнаружил свежие царапины на замочной скважине миниатюрного сейфа. Призадумавшись, Рене вспомнил, что утром, когда он против обыкновения несколько задержался дома, раздался телефонный звонок. Незнакомый голос попросил к телефону не то Мэри, не то Мэнни, а затем извинился, сказав, что ошибся номером. Вся эта история со слежкой, обыском и телефонными звонками не столько напугала, сколько заинтриговала Хойла. Он решил устроить засаду.

— Уж эти мне самодеятельные пинкертоны, — проворчал Смит в пространство. — Вот так и получишь когда-нибудь пулю в живот.

Слушал он теперь Хойла не только внимательно, но и с профессиональным интересом. А Рене не без удовольствия и очень живо уже рассказывал, как он поймал Митчела на месте преступления, заставил его разговориться и выложить кое-какие сведения. Услышав имя Вильяма Грейвса, Смит насторожился, как старый боевой конь, заслышавший звук походной трубы. Он жестом прервал рассказ журналиста и переспросил:

— Вильям Грейвс? Ты не ошибся?

— Нет, Вильям Грейвс, — раздельно повторил журналист.

— Ты уверен, что речь идет об ученом-атомщике?

— Так мне сказал Митчел.

— Ну хорошо, продолжай.

Рене показалось, что Смит теперь слушал его рассказ не так внимательно, как прежде. Слушая, он еще и думал о чем-то, словно примерял, пристегивал сведения журналиста к своим данным и логическим построениям. Это несколько сбивало Рене с толку.