Александр Казанцев: Дар Каиссы (сборник)

Мальчик вспыхнул:

– Неужели вы из-за этого? Вы первый! Честное пионерское. Еще никто не решил. Я не думал, что так трудно.

– А там ничьей вовсе и нет, – заявил Гусаков.

– Как так нет? – запротестовал мальчик. – Давайте я сейчас вам покажу. Вы проходите в комнату, я шахматы мигом расставлю…

Иван Тимофеевич сел на стул, рассматривая обстановку чисто прибранной комнаты, Темная полированная мебель. А кровать совсем светлая. Над ней фотография летчика.

Мальчик расставил на шахматной доске знакомую Гусакову позицию:

– Вот смотрите. Черного короля надо запереть, чтобы он не выпустил свою ладью, – 1. Кe3!

– Это мы понимаем, – кивнул Иван Тимофеевич. – А мы твоего коня пешечкой турнем – 1… d4. Не угодно ли убраться?

– Так в этом все и дело. Теперь белые играют 2. Кf5.

Мальчик залез обеими ногами на стул. Встал на коленки.

– Ишь, какой хитрый. Хочет меня на вилку подцепить. Не выйдет, молодой человек. У нас еще есть порох… на базе снабжения. Пожалуйста: 2… h4!

Костя даже подскочил от возбуждения и с размаху поставил коня на g3.

– В этом соль! После 3. Кg3 вам нечего делать.

– Как нечего? Взять коня можно, а можно и мимо пешкой проследовать.

– И прекрасно! Если пройдете пешкой, я возьму ладью конем, вы заберете коня, а я встану королем на f2, и вам пат. Заметьте, черным пат! А если возьмете коня пешкой – 3… h:g3 то 4. Кре2! и теперь любой ход черных ведет к пату или белым или черным. Еще два пата, всего три! Смотрите: 4. Крд2, и белым сразу пат! А если 4… g2 5. Кре1 и черным еще раз пат!

Гусаков некоторое время смотрел на доску.

– Так… взаимопат, говоришь? А теперь, чтобы мы с тобой взаимно пат получили и с ничьей разошлись, скажи-ка мне, друг Костя, зачем ты эти листовки придумал?

– Как зачем? – удивился Костя. – Чтобы люди знали. А если бы я картину нарисовал в нескольких экземплярах и по воздуху пустил? Это тоже плохо?

– Вот это мы сейчас и разберем. Выходит дело, устроил ты собственную воздушную газету с бесплатным распространением. Что ж, тебе подписных изданий мало?

– Я боялся в журнал послать. Забракуют еще…

– Ишь, ты! С гонором мы! Неудач боимся!

Иван Тимофеевич подметил, как быстро меняется у мальчика выражение лица. Смущенный, тот поспешно складывал шахматы.

– А я думал, вы решили.

– Я и решил. Еще на скамейке в саду решил. Но не все.

– Решили? Так чего же я вам показывал? Вы уже знали?

– Знал, да не все. А чтобы узнать, и сказал, будто ничьей тут нет. Подзадорил тебя малость.

В передней хлопнула входная дверь. В комнату с кошелкой в руке быстро вошла худощавая, начинающая седеть женщина с усталым лицом, но такими же живыми глазами, как у Кости.

– Здравствуйте, гражданка Кулакова. Я ваш новый участковый уполномоченный. Зашел познакомиться.

– Пожалуйста, садитесь, я сейчас… – и она засуетилась.

– Ты что же, задачку эту сам сочинил? – обратился к Косте Иван Тимофеевич.

– Сам, – признался Костя и встряхнул шевелюрой.

– Постричься бы следовало. – заметил Гусаков.

– Я уж твержу ему, твержу! Прямо не знаю, что делать. Мода какая-то дикая….

– Стариннейшая, – отозвался Гусаков. – В средние века так щеголяли. И в прошлом веке так носили… и в каменном тоже. А вот в армии не положено. Потому… гигиена…

– Я голову часто мою! – вступил Костя. – А стричься сам буду. В парикмахерскую ни за что не пойду: там окромсают – уши потом торчать будут.

– Вот ведь почему парикмахеры нынче простаивают, – вздохнул Иван Тимофеевич.

– Ну вот я и освободилась, товарищ уполномоченный. Чем могу быть вам полезной? Я – Куликова Серафима Ивановна, учительница. Живем вдвоем с сыном.

– А он в дымоход кирпичного завода лазает. Маме потом штаны, рубашку стирать… А вот ботинки самому бы надо очистить от глины. В передней два дня, поди, ждут.

Костя стоял оторопелый, опустив голову. Серафима Ивановна прижала руки к подбородку и с укором смотрела на сына.

– Я знала, что так кончится, что эти его выдумки…

– Выдумка здесь есть, это верно. – согласился Гусаков.

– Как вы узнали? – прошептал Костя.

– Видишь ли. Костя, сидел я на скамеечке в парке и сразу две задачки решал: одну шахматную, а другую – откуда твои листки вылетели и как их ветром понесло? И тут дымком потянуло, понимаешь?

– Из кирпичной трубы! – воскликнул Костя.

– Вот именно. – подтвердил Иван Тимофеевич. – Иногда ветер дым к земле жмет, в том же самом месте, где листовку в парк занес. Листовки в воздух вчера вылетели. Завод эти дни не работал. Ветер в воскресенье был с той стороны. Листовки свободно могли через речку перелететь.