Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце

– Походит на отпечатки гигантских копыт, – сказал Годвин, – или на коралловые острова, какие я видел в Тихом океане.

– Острова, это верно. Но, конечно, не коралловые. Перед нами, Годвин, те же вулканы, те же образованные ими кольцевые горы, но только затопленные.

– Горы кольцами… Странно… Может быть, у лунных чертей действительно такие огромные копыта?

– Нет. Просто на Луне сила тяжести мала. И лава, выброшенная из кратера, разлеталась гигантской хризантемой.

– Недурной цветочек Вельзевула!..

– Расплавленная лава, не соприкасаясь с воздухом – его ведь не было здесь, – падала кольцом и застывала, постепенно возводя вокруг вулкана, в десятке километров от него, кольцевой барьер, который в конце концов превращался в замкнутый горный хребет. На такой хребет, Годвин, сейчас мы и поднимемся.

– А потом?

– А потом горная страна, состоящая из лунных цирков, при сжатии лунного шара опустилась. Из раскаленных недр через образовавшиеся трещины поднялась расплавленная магма и затопила старые горы.

– Черт возьми, командор! Выходит, лунные цирки рождались и умирали.

– Как и все в природе, Годвин. Вы хорошо сказали. В огне рождались горы, в огне умирали, опускаясь в сверкающее море. Оно дышало здесь тектонической зыбью, золотистое, местами красное, все в фиолетовых блестках. Пологие волны тяжко ударяли в подножия этих гор, сотрясая лунные утесы. Огненный прибой внизу рассыпался мириадами искр. Магма вгрызалась в скалы, выжигая в них гроты, и тут же затвердевала камнем. И базальтовым льдом покрылись все лунные моря, напоминая земные ледовитые океаны.

– Черт возьми, командор! Жаль, шлемофоны включены на ближний прием, и мисс Кенни сейчас не слышит ваших слов. Прекрасная получилась бы корреспонденция.

– Когда будет нужно, Годвин, мы включим шлемофоны на дальнюю связь. Мы еще сверху сообщим Эллен, а она на Землю все, что увидим на «той стороне»… Впрочем, мы не будем сейчас гадать.

– Я не знаю, что мы увидим на той стороне, командор, но на этой я уже вижу какую-то чертовщину. На Земле я всегда что-нибудь загадывал, когда падали звезды.

– Стойте, Годвин! Кажется, пора включать дальнюю связь! В черном небе летят звезды. Это капли лавы! Ради этого, опираясь на ум и труд сотен тысяч людей, стоило оказаться на Луне! И ради этого стоило жить, Годвин!

– Жить… всегда стоит, – отозвался Годвин.

Как завороженные смотрели исследователи на черное небо, где вспыхивали и пролетали золотистые звездочки.

– Что-то не походит на хризантему…

– Это огненный дождь, Годвин.

Звездочки вспыхивали не только в небе, но во всех черных провалах, какими казались тени ближних скал.

– Мне это не нравится, – сказал Годвин.

– А мне очень нравится, Том! Очень! Звездочки вспыхивали и на освещенных камнях, превращаясь в дымки. Капли беззвучно шлепались совсем недалеко от исследователей.

– Как это прекрасно, Годвин! – Громов разглядывал одну из них. – Она застывает на глазах! На миллиметр сделала выше скалу. Из миллиметров слагаются километры высоты!

Весь горный склон покрылся дымками.

– Железные зонтики пригодились бы. Я предпочел бы, командор, чтобы вы скрылись под каким-нибудь уступом.

– Да, да, Годвин! Вот здесь безопасно. Идите сюда. Давайте наблюдать. Хорошо, что я взял у Эллен кинокамеру! Великолепный получится фильм. Пусть его посмотрит академик Коваленков!

Петр Сергеевич увлеченно снимал: огненные капли падали на камни, рассыпались сверкающими фонтанчиками, особенно эффектными в непроглядной тени. Капли застывали шлаковыми наростами.

– Черт возьми! – только и мог выговорить Годвин. Громов переключил шлемофон:

– Друзья! Аленушка! Ваня! Женя! Лунный дождь! У нас на глазах растут камни, поднимаются горы лунного цирка!

– Мы слышим вас, командор! – издалека донесся голос Эллен. – Как я счастлива! Ах, если бы я могла быть сейчас с вами.

– Петр Сергеевич! Я шлю через Евгения радиограмму Коваленкову. Я даже рад, что вы правы, – слышался голос Аникина.

Огненный дождь усиливался. Уже не отдельные искры вспыхивали теперь. Тени покрылись сверкающими сетками, весь склон задымился, словно подожженный…

Лава не успевала застывать, огненными струйками она сползала вниз, подтекая под самые ноги стоявших в укрытии исследователей.

– Надо бежать, командор! Я предпочитаю иные горячие напитки.

Ручеек лавы образовал лужу, пенящуюся, всю в пузырях. Она дымилась.

Громов и Годвин стали осторожно спускаться. Однако об осторожности пришлось забыть.