Александр Казанцев: Том 2. Сильнее времени

Это были мои товарищи по звездному рейсу, а главное, среди них была женщина звезд, Вилена! Она улыбалась мне и шла навстречу, держа за руку маленького мальчика. Вырвав ручку из руки матери, он подпрыгнул высоко вверх, кувыркнулся в воздухе и, к ужасу ее, упал на почву. Однако не ушибся, как это случилось бы на Земле. Мать за это его пожурила. Ее муж, Арсений Ратов, стоял поодаль вместе со своим отцом, знаменитым космонавтом Романом Ратовым, возглавляющим теперь Великий рейс на Гею.

Вилена обняла меня по земному обычаю:

– Как твое здоровье, славный Ан?

– Я хотел бы лететь с вами! Ах если бы я увидел, отгадал, понял, что вы летите не на Гею, а на мою Этану!..

– Подойди к папе, – сказала мальчугану Вилена, а сама взяла меня под руку и повела по космодрому.

Я смотрел на резвившегося мальчугана. На Этане запрещено рождаться! Зачем везти туда детей? А на Гее они станут первыми поколениями разумян.

Я сразу почувствовал себя плохо, и женщина звезд повезла меня в лунном вездеходе в санаторий. Она сидела около меня, как когда-то ее названая сестренка Виленоль, и старалась облегчить мое состояние.

– Возможно, у тебя будут другие спутники, славный Ан, – мягко говорила она мне, имея в виду желанный для меня рейс на Этану.

Но я уже знал, что люди готовили другой рейс, отправляя космических колонистов на удобную для их жизни планету Гея, где все окажутся как бы великанами. Слава и счастье им! А мне?

А мне пора закрывать, завершать, заканчивать свои записки… или завещание. Может быть, хоть письменными знаками землян я передам свои мысли на Этану, на далекий, желанный, любимый остров Юных, обитатели которого могли бы, сумели бы, должны были бы, подобно людям, строить коммунистическое общество.

Сын Вилены резвится сейчас в нашем санатории дряхлых. Он взбирается на деревья, прыгает ко мне на балкон. Этот мальчик будет великаном на Гее, и в нем заложено единственное, истинное и подлинное бессмертие Разума, который будет передаваться из поколения в поколение!.. Только в этом спасение Этаны!

Как жаль, что после меня не останется никого…»

Этанянин Ан умер на руках Вилены. Все человечество было опечалено. Есть ли еще на Этане такие же ищущие и преданные своей идее умы или все существа только помышляют о своем личном бессмертии?

Сын Вилены, которого она при рождении назвала Аном, весело прыгал по лунным скалам.

Доктор Иесуке Матсумура поправил очки, вытер ставший сразу влажным лоб и, тяжело дыша, продолжал смотреть на опустевший видеоэкран.

Он ожидал, что рано или поздно этот вопрос встанет перед ним, но сейчас, когда это случилось, почувствовал растерянность, тревогу, даже тупую, тоскливую боль…

Он отодвинул бумажную перегородку, разделявшую пополам маленький домик его детства, непостижимо давнего по земному времени. Комната стала вдвое больше. Через окна открылся вид на гигантское сооружение, достающее облака.

Знаменитый Дом-Фудзи, в котором должны были поселиться миллион японцев! Миллион человек друг над другом на маленьком скалистом участке у моря… Дом-Фудзи должен был уйти в небо на три километра, немногим уступить горе Фудзи-сан (Фудзияме), в честь которой получил свое название.

Маленький Иесуке только еще напевал наивную детскую песенку про черепаху: «Моей, моей, ками йо, ками сан йо!», когда исполинские машины начали свозить на отгороженную строительную площадку искусственные каменные глыбы будущих стен.

За забором всегда что-то рычало, трещало. Мальчику казалось, что там в вечной схватке бьются добрые и злые. Но заглядывать в щелки между досками было неприлично. А приличия были в числе первых понятий, постигнутых крошкой Иесуке.

Объединенного мира тогда еще не было, но многие страны принимали то или иное участие в строительстве жилой башни, иронически прозванной скептиками «Вавилонской башней Японии».

Город-дом показался своими этажами над забором незадолго до окончания Матсумурой «школы мужества».

Он хорошо помнил улицы города, по которым в те времена еще двигались самоходные экипажи, турбобили и электромобили.

Но он уже тогда любил ходить пешком, делал свои «японские десять тысяч шагов» в день. На узких полосках панелей, прижатых к домам, теснились пешеходы. Теперь, когда движение машин ушло целиком под землю, это невозможно представить себе… Так бывает, когда толпа устремляется со стадиона после соревнований.