Александр Казанцев - Том (4). Купол надежды

Он недоуменно взял у нее телефонограмму, потом вслух прочел ее доктору Стиллу:

«Оставляю вас, профессор Энтони О'Скара, вместо себя председателем Особой комиссии ООН. Прошу в Нью-Йорке завершить наше заключительное заседание и принести Генеральному секретарю мои извинения – вынужден остаться из-за недомогания. Дэвид Броккенбергер, сенатор».

Доктор Стилл пожал плечами:

– Что бы это значило, профессор?

– Разве здесь не ясно сказано? – сердито спросил О'Скара.

– Все ясно, наш новый почтенный председатель! Давайте указание летчикам вылетать.

О'Скара встал и направился к кабине пилотов.

Доктор Танага, узнав о болезни Броккенбергера, тотчас пошел к нему.

Но долго не мог дозвониться. Дверь в нарушение местных обычаев была заперта.

Наконец сенатор появился, встретив врача отнюдь не приветливо:

– Неужели в этом паршивом месте нельзя даже занемочь от той дряни, которой нас потчевали?

– Извините, сэр. Я врач. И хотел бы оказать вам помощь. Позвольте вас осмотреть.

– Какой еще осмотр? Надеюсь, я могу пускать в предоставленную мне квартиру людей по своему выбору?

– Конечно, сэр. Извините. Но мы обеспокоены состоянием вашего здоровья.

Японец был чрезвычайно настойчив. Несмотря на сопротивление сенатора, Танаге все-таки удалось осмотреть его, прощупать объемистый живот, взглянуть на язык.

Дальнейшие действия одного из трех директоров Города-лаборатории казались странными. Танага вихрем вырвался из квартиры сенатора и вбежал в дверь напротив, где Мария, жена Педро, возилась с ребятишками.

– Телефон! Скорее телефон!

– Господи Иисусе, пресвятая дева Мария, – прошептала испуганная женщина, отступая и показывая на аппарат.

Танага сорвал трубку:

– Задержать самолет во что бы то ни стало! Говорит директор Танага. Что? Уже взлетел? Извините. Нет, не надо возвращать. Передайте мой приказ на борт. Выбросить в море чемодан сенатора Броккенбергера. Извините, я знаю, что говорю. Выполняйте. Дипломатических осложнений не будет. Пусть найдут желтый саквояж. Я видел его у сенатора, когда встречали комиссию. Пусть найдут и как можно скорее выбросят.

Мария стояла, прижав руки к груди и шепча молитвы.

И не успел еще Ту-144 набрать высоту, как в пассажирском салоне начался обыск.

Профессор О'Скара, узнав, что летчики ищут желтый саквояж сенатора, поморщился.

– Я не уверен, доктор Стилл, – сказал он своему спутнику, – что на правах председателя комиссии ООН должен допустить такое обращение с частной собственностью без решения суда и ордера на обыск. И кроме того, задет престиж сенатора!

– Полноте, – отмахнулся Стилл. – Эти люди знают, что делают. Видимо, у них серьезные основания. И мы ведь с вами недавно были свидетелями, как в океан сбросили более значительный груз.

– Так ведь то же была бомба! Бермудский треугольник!

– А здесь летит комиссия ООН, которая в предыдущем составе погибла именно там.

Обыск продолжался. Но все было значительно сложнее, чем предположение, что террористический прием будет прежним.

Командир самолета радировал, что багаж сенатора на борт лайнера не доставлялся и нигде там не обнаружен.

Мария видела, как в квартиру напротив, к Броккенбергеру, вошли Спартак с Остапом.

– Да поможет им пресвятая дева, – прошептала она.

– Чем обязан? – недружелюбно осведомился при виде их Броккенбергер. – Я болен и принимать никого не могу.

– Доктор Танага нашел вас совершенно здоровым. Мы заинтересованы в вашем желтом саквояже. Не откажите в любезности показать нам его.

– По какому праву? – возмутился сенатор. – Я – я… дипломатическое лицо.

– Вам как дипломатическому лицу ничто не угрожает. Угрожает лишь вашим коллегам по комиссии ООН, которые могут взорваться над Бермудским треугольником!

Броккенбергер беспомощно сел.

– Бермудский треугольник! Какой ужас! Почему я не с ними, не разделяю их судьбы?

– Мы тоже хотели бы это узнать, – веско продолжал Спартак.

– Пусть он присыпает тебе мозги словесной пудрой, а я подсуечусь тут, авось наткнусь на желтенькое пятнышко хорошей кожи! Здесь он где-нибудь, саквояж!

Сенатор понял только одно слово «саквояж» и сердито замахал руками:

– Я протестую, я требую, чтобы вы удалились! Я радирую в Вашингтон.

– Сенатор, обсудим все спокойно, – жестко сказал Спартак, усаживаясь напротив Броккенбергера. – Ведь мы лишь хотим осмотреть ваш багаж. Если, скажем, саквояж пуст, то вы объясните нам, где искать его содержимое.