Сергей Саканский - Искатель, 2013 № 04

— Ребята! — воскликнул он, появившись в гостиной в разгар плясок. — Давайте играть в сыщиков! Пропала…

— Марина! — рявкнул многоголосый смешанный хор а capella.

— Да ладно, — махнул рукой Иосиф. — Марина никуда не денется, а вот коробочка… красная, бархат… никто не видел? Вот и давайте займемся поисками, а потом я прочитаю новые стихи. Жизнеутверждающие, если коробочку найдем, или депрессивные, если она действительно провалилась сквозь землю.

Коробочка таки провалилась, и после дружных поисков гости, усевшись на полу, до утра слушали Иосифа, который, как все знали, однажды начав читать стихи, не мог остановиться и читал бы до конца света или второго пришествия. Стихов у него хватало, а времени он не замечал, потому что стихи существовали вне времени, они были самостоятельной сущностью во Вселенной, плодом эволюции языка, результатом дарвиновского естественного отбора слов, высшей стадией разума.

Той ночью Марина и Вадим тоже существовали вне пространства-времени, в собственной вселенной, отделенной от прочего мироздания их личными ощущениями, словами, бессмысленными клятвами, прикосновениями, погружениями и всплытиями и великим множеством особенностей человеческого восприятия, которые каждому лишь кажутся неповторимыми, а на самом деле повторяются каждое мгновение в каждом месте на земном шаре, где мужчина и женщина, сотворенные Господом из сути друг друга, остаются наедине.

Вернулись они к завтраку, часов в одиннадцать, так и не дождавшись звонка Иосифа и найдя его спящим на диване в гостиной.

— Много потеряли! — объявил Филин, увидев вошедших. — Иосиф всю ночь стихи читал, новые! На ходу сочинял! Импровизации! Класс!

— Записали? — поинтересовалась Марина.

— Конечно, все писали, хотите послушать?

— Нет! — одновременно воскликнули Вадим и Марина. Иосиф открыл один глаз, осмотрел Марину, удовлетворенно, моргнул и повернулся к стене.

Я приближаюсь в своем рассказе к моменту, о котором много писали в прессе. Рождество 2022 года. Шеф собрался с семьей в Прагу, любимый его город, где он много лет проводил рождественские каникулы. Я же, поскольку в Амстердаме у меня не было близких знакомых, отправился в Санкт-Петербург, где меня ждали родители, с которыми я не виделся почти полтора года.

Дома хорошо, господа. Дома замечательно даже тогда, когда голова забита нерешенными уравнениями, и, гуляя по новогоднему Питеру, думаешь не о красоте Александрийского столпа и не о потрясающей трехмерной лазерной композиции на Марсовом поле, а о том, как решить стационарное уравнение склеек, если количество решений превышает число атомов не только в видимой части Вселенной, но и число самих вселенных, возникших в результате ветвлений и хаотических инфляций с момента Большого взрыва.

В тот год выпало очень много снега, и даже по Невскому машины ездили медленно, потому что снегоуборочная техника не справлялась со стихией. Но как это было красиво! Друзья, с которыми я не виделся больше двух лет — после окончания университета, — позвали меня встречать новый год на дачу в Сологубовке, и наше небольшое, в принципе, путешествие продолжалось весь день, потому что каждые полчаса мы останавливались, отправлялись гулять по зимнему лесу, и я уверяю вас, что ничего красивее не существует ни в одной ветви мироздания, наполненного самыми разнообразными мирами.

В машине нас было пятеро. На заднем сиденье рядом со мной сидела красивая блондинка немного моложе мена, всю дорогу молчавшая и то равнодушно, то заинтересованно, то с романтическим выражением лица смотревшая только вперед и не обращавшая внимания ни на кого из нас. Она не выходила из машины, когда мы отправлялись по снежной целине оставлять свои следы в зимней лесной истории. Она, конечно, отвечала на вопросы, когда к ней обращались, но ответы были настолько лапидарны, что, казалось, возникали сами собой в холодном воздухе. «Да», «нет», «спасибо». Когда мы доехали до дачи и принялись устраиваться, она тихо сидела в кресле в гостиной перед экраном, но не смотрела ни фильм, ни новости — была погружена в себя настолько, что я поинтересовался у хозяина дачи, что за чудо он пригласил. Никогда прежде мне не приходилось встречать женщин, столь обаятельных и привлекающих не болтовней своей, часто неуместной, хотя порой очень умной и приятной, но молчаливым вызовом.

«Это Марина Батманова, художница. Осенью была ее выставка на Кирпичной, большой успех».