Теодор Старджон: Пушок

Что-то белое кралось по полу сквозь лунный свет, приближаясь к нему. Он не издал ни звука, но собрался и был готов к атаке и защите, к маневрам и отступлению. Рэнсом не был, конечно, идеальным героем, но свою репутацию он поддерживал во многом благодаря способности трезво мыслить и ничему не удивляться. Попробуйте как-нибудь поспорить с таким человеком.

Белое существо остановилось и посмотрело на Рэнсома прищуренными желто-зелеными глазами. Это был всего лишь Пушок - флегматичный и добродушный, совсем не настроенный пугать людей. В самом деле, он посмотрел на постепенно приходящего в себя Рэнсома и вопросительно приподнял мохнатую бровь, как бы наслаждаясь его замешательством.

Рэнсом твердо выдержал кошачий взгляд и вытянулся на кровати, не уступая в легкости движений Пушку. "Однако, - сказал он с улыбкой, - ты меня разбудил. Неужели тебя не учили стучаться, когда входишь в чужую спальню?"

Пушок поднял бархатную лапу и лизнул ее алым языком. "Считаешь меня варваром?" - спросил он.

Рэнсом опустил глаза - это был у него единственный признак удивления. С минуту он не мог поверить, что кот заговорил, но в прозвучавшем голосе что-то показалось ему очень знакомым. Конечно, его кто-то разыгрывает!

О, боже, это же просто розыгрыш!

Так-так, надо было еще раз послушать этот голос, чтобы определиться. "Ты, конечно, ничего не говорил, но если сказал, то что именно?" обратился Рэнсом к коту.

- Ты же услышал меня с первого раза, - сказал кот и прыгнул к его ногам на кровать. Рэнсом инстинктивно отодвинулся от зверя. "Да, - ответил он, - вообще-то услышал". Да где же он мог слышать этот голос? Он снова попытался шутить: "Знаешь, тебе бы следовало прислать мне записку, перед тем как приходить".

- Я не признаю этих так называемых достижений цивилизации, - заявил Пушок. Его пушистая шуба была чистой, как на рекламе пуховых одеял, но он опять начал старательно мыться. - Ты мне не нравишься, Рэнсом.

- Спасибо, - усмехнулся удивленный Рэнсом. - Ты мне тоже.

- Почему? - спросил Пушок.

Черт возьми, подумал Рэнсом. Он узнал этот голос и мог гордиться своей наблюдательностью. Это был его собственный голос. Его версия рассыпалась. Он, как обычно, попытался скрыть растерянность под непринужденной болтовней.

- Есть миллион причин, по которым ты мне не нравишься, - заявил он. Впрочем, их можно выразить в двух словах: ты - кошка.

- Я уже, по меньшей мере, дважды от тебя это слышал, - ответил кот. Правда, раньше ты вместо "кошка" говорил "женщина".

- Ты придираешься. Неужели от повторения истина становится менее справедливой?

- Нет, - невозмутимо ответил кот. - Она становится избитой.

Рэнсом расхохотался:

- Даже если бы ты не был говорящим котом, мне с тобой было бы интересно. Пока еще никто не критиковал мое умение вести полемику.

- Просто никто еще не оценил, чего ты на самом деле стоишь. Почему ты не любишь кошек?

Рэнсом словно ждал подобного вопроса, чтобы полились отточенные фразы.

- Кошки, - начал оратор, - несомненно, самые эгоцентричные, неблагодарные и лживые существа на этом, да и на том свете. Порождение Лилит и Сатаны...

Пушок сузил глаза:

- О, знаток древностей, - прошептал он.

- ...От обоих родителей они унаследовали худшие черты. И даже их лучшие качества, красота и грация, служат злу. Женщины - самые непостоянные среди двуногих, но даже из них мало кто сравнится в непостоянстве с кошками. Кошки лживы. Они обманчивы, как обманчиво совершенство. Никакое другое существо не двигается с такой совершенной грацией. Только мертвые могут быть так раскованны. И ничто, ничто на свете не превзойдет их несравненного лицемерия.

Пушок фыркнул.

- Котик! Сидит у камина и мурлычет! - презрительно продолжал Рэнсом. Жмурит зеленые глаза, ластится к тем, у кого есть печенка, лосось или валерианка. Пушистый мячик, источник радости, играет с фантиком на ниточке, дети хлопают в ладоши от удовольствия, а ты тем временем оцениваешь своим прагматичным умишком, что ты будешь за это иметь. Укусишь до крови, придушишь, грациозно перешагнешь через жертву, подтолкнешь ее своей мягкой лапкой, а как только она задвигается, снова набросишься. Схватишь в когти, подкинешь, перевернешь и безжалостно вонзишь в нее зубы, выцарапаешь внутренности. Фантик на ниточке. Лицемер!

Пушок зевнул:

- Говоря твоим же языком, все это - типичнейший набор дешевых трескучих фраз, который мои старые уши когда-либо слышали. Триумф заученных экспромтов. Симфония цинизма. Поэма всезнания. Бездарный...