Теодор Старджон - Руки твоей прикосновение

Джубилит отвернула лицо, но спохватившись, что поступает невежливо, смело встретила пристальный взгляд старой женщины. В глазах девушки стояли слезы, и из уважения к ней она закрыла их. Ойва тронула ее за плечо, давая понять, что Джубилит может идти на все четыре стороны.

Глядя в спину стройной и смышленой девушки, бредущей по улице и ничего не замечающей вокруг, Ойва забормотала себе под нос и, тяжело ступая, направилась в дом.

- Неужели тебе понадобилось обижать ее? - требовательно спросила она у мужа.

- Понадобилось, - мягко ответил Ренн и, помолчав, прибавил. - Из-за Оссера.

- О, - протянула женщина точно таким же тоном, что и Джубилит, когда она впервые назвала это имя. - Что он натворил на сей раз?

После того как Ренн пересказал содержание их с Джубилит разговора, Ойва медленно облизнула губы и спросила:

- Почему она, как тень, следует за ним?

- Я не интересовался. А ты сама не догадываешься?

- Вроде бы догадываюсь, - вздохнула женщина. - Это не должно было случиться, Ренн.

- Дело поправимое. Я сказал, чтобы впредь она не следовала за ним.

Ойва с любовью посмотрела на мужа.

- Знаешь, порой ты поступаешь как дурак.

- Дурак? - испугался он.

- Она его любит. Чтобы ты там ни говорил, она не может не следовать за ним.

- Ты судишь по себе, - также любовно заметил Рени. - Джуби совсем еще ребенок. Через день.., неделю в ее мечтах появится кто-то еще.

- А если не появится?

- Не смей так думать! - содрогнулся он.

- Я не могу так не думать, - решительно произнесла Ойва. - Было бы неплохо, если бы и ты задумался. Уловив в его глазах тревогу, она нежно коснулась щеки Ренна. - Поиграй, пожалуйста.

Он уселся перед инструментом и вытянул вперед руки. Его пальцы коснулись крошечных углублений, растирая порошок из сушеных лепестков. Прошло секунды три, и камни засветились, превращая аромат цветов в звуки музыки и играющие краски.

И полилась песня под чарующую мелодию.

***

Они глубоко вгрызались в землю, работая изо дня в день без перерывов. Оссер вкалывал за троих, и порой рядом с ним работали шесть-семь человек. Однажды их даже оказалось двенадцать.

Когда три каменных яруса поднялись над уровнем земли, Оссер взобрался на ближайший холм и с гордостью окинул свое детище с толстыми крепкими стенами, которые росли не по дням, а по часам.

- Оссер?

Окликнувший его голос прозвучал тихо и робко, так тихо и робко тянется к свету лист папоротника и приходит весна, несущая с собой новые радости и надежды.

Он резко обернулся.

- Это я, Джубилит.

- Что ты здесь делаешь?

- Я прихожу сюда каждый день, - ответила она, указывая рукой на рощицу, раскинувшуюся на вершине горы. - Я укрываюсь там, поджидая тебя.

- Чего ты хочешь?

- Я бы хотела копать землю и носить камни, - ответила она, сплетая пальцы.

- Нет, - ответил он, отворачиваясь и принимаясь снова обозревать воздвигаемое сооружение.

- Почему пет?

- Никогда не спрашивай меня "почему". Потому что я так решил. Вот и все! Это мой тебе ответ.., тебе и остальным.

Она подошла и остановилась возле него.

- Ты строишь быстро.

- Так быстро в деревне не строят, - сказал он, чувствуя, что в ней назревает новое "почему", и ей трудно бороться с возникшим желанием.

- Я тоже хочу строить! - взмолилась девушка.

- Нет, - повторил свой отказ Оссер, и вдруг его глаза округлились, и он сломя голову бросился вниз. Свернув за угол недавно возведенной стены, он остановился и молча уставился на рабочего, который стоял и прохлаждался, но тут же, обернувшись, схватился за камень. Оссер презрительно улыбнулся и принялся ему помогать. Джубилит осталась стоять на месте и смотреть, не переставляя удивляться, как они слаженно работают.

Теперь не проходило и дня, чтобы она не побывала на стройке. Оссер перестал с ней разговаривать. Не отрывая глаз, она следила за тем, как солнечные лучи скользят но его гибкому телу, покрытому грудой мышц. Он стоял на земле уверенно и твердо, как крепкое дерево, как скала, но двигался стремительно, как грозовая туча. Для нерадивых его голос был как удар хлыста или рев разъяренного быка.

В деревне она видела его все реже и реже. Может, это было и к лучшему. Однажды, рано утром, он появился откуда ни возьмись, схватил одного из жителей, поднял над головой и швырнул на землю.

- Где я вчера приказал тебе быть, - прорычал он и, широко шагая, удалился.

Друзья подошли и подняли беднягу. Он кашлял и шатался, и тогда они отнесли его домой, чтобы тот отлежался.