Теодор Старджон - Руки твоей прикосновение

Наступившую черноту невозможно описать словами. Одни упали на колени, закрыв лицо руками, другие, мгновенно ослепнув, зашатались, а третьи в немом ужасе продолжали во все глаза смотреть на невообразимую черноту, пока чьи-то услужливые руки не оттаскивали их в сторону и не приводили в чувство.

Нашелся, однако, один смельчак, который, прищурившись, подобрался к сфере и кинул в нее чугунную опору для гостиничной вывески.

О чудо! Сфера отторгла ее!

Окрестные места огласились таким восторженным ревом, что летучие мыши, уснувшие в чаще небесной рощи, расположенной за три мили от деревни, зашевелились, и их недовольный писк влился в общий шум и гвалт.

Крича и расталкивая окружающих, не замечаемая никем, к Ренну подбежала незнакомая женщина и, толкнув его, указала пальцем на вершину башни, где одиноко возвышалась фигура Оссера.

Ренн вытащил из-за пояса миниатюрный диск и поднес его к губам.

- Оссер! - раздался мощный голос, перекрывающий исступленные крики. Оссер, спускайся, или ты мертвец.

Шум внезапно стих, и взгляды всех устремились туда, к кому обращался старик.

- Да, да.., спускайся, спускайся, - подхватили отдельные голоса, но они после многократно усиленного призыва Ренна звучали так слабо и нелепо, что вскоре смолкли.

Оссер стоял, широко расставив ноги, и невидящими глазами смотрел перед собой. Его ладони с такой силой сжимали парапет, что из-под ногтей сочилась кровь.

- Спускайся, спускайся...

Он стоял, не в силах пошевелиться. Его глазные яблоки высохли, а на подбородке запеклась слюна.

- Джубилит, веди его сюда.

Девушка, всхлипывая, тихо умоляла Оссера сойти вниз, но тот продолжал стоять, словно каменное изваяние.

- Джубилит, оставь его! Оставь его и спускайся, - голос Ренна, мудрого Ренна, всегда уверенного в себе, непоколебимого и невозмутимого, задрожал, ч эта дрожь, усиленная микрофоном, болью отозвалась в сердце Джубилит.

Тогда она опустилась на колено и подставила худое, но крепкое тело под руку Оссера, пытаясь, не без страха, сдвинуть его с места. С огромным трудом ей удалось оторвать ладонь Оссера от стены, оставив кусочек его живой ткани на стене. Затем она подсела под его другую руку и попыталась оторвать и ее, но всегда сильная мужская рука вяло повисла, и Джубилит, не рассчитав сил, чуть было не упала, но сильно толкнула плечо Оссера, который зашатался и сделал шаг вперед.

На миг, показавшийся ей вечностью, они зависли в воздухе, но в следующую секунду Джубилит яростно оттолкнулась ногой от парапета и ушиблась. Из разбитого колена брызнула кровь, смешавшись с кровью Оссера. Извернувшись как кошка, она все же приземлилась на обе ноги с тяжелым Оссером на хрупких плечах.

Шатаясь и кружась, они принялись на крыше исполнять безумный танец, пока не добрались до лестничного пролета. К счастью, энергетический барьер перестал действовать, и вскоре Джубилит, таща за собой Оссера, вышла на солнечный свет, где услыхала громоподобный голос Ренна.

- Всем лечь. Немедленно!

Она бросилась бежать, увлекая за собой покорного Оссера, который тяжело дышал, широко раскрыв глаза как кошкобык. Ноги Джубилит отказывались слушаться, но воля подстегивала двигаться вперед, однако и воля не бывает беспредельной. Обессилив, девушка рухнула на голые камни, почувствовала острую боль в ноге, а вместе с ней и беспредельную муку утраты, когда рука Оссера выскользнула из ее руки, и он, ничего не замечая вокруг, шатаясь, побрел дальше - один среди распластавшихся на широком лугу людей: большой и сильный молодой мужчина, тяжело идущий неизвестно куда.

Джубилит истошно закричала; кто-то поднялся во весь рост.., кажется, старая Ойва, успела подумать Джубилит.

- Оссер, ложись - опять раздался мощный голос Ренн затуманенным взором Джубилит следила за тем, как Оссер остановился и принялся вертеть головой.

И вдруг Оссер, обезумевший и забрызганный слюнями, повернулся к ней. Вытаращив глаза, он сжал кулаки и принялся размахивать руками направо и налево. Ничего не замечая, он приблизился к Джубилит и с такой энергией замахал кулаками, сражаясь с врагом, несущим страх и ужас, что казалось, вот-вот вывихнет плечи и локти.

- Лечь? Никогда! - вырвался из его груди хриплый старческий стон, перешедший в пронзительный фальцет. - Лечь. Ни за что! Только наверх. Я буду строить.., строить.., строить, сокрушая и убивая.., и все, кто способен хоть что-то делать.., все равно что.., будут строить для меня. Я сильный! - завопил он. - А те, кто станут работать па меня - ничто по сравнению со мной!