Роберт Хайнлайн - Небесный фермер

– Тут я с тобой согласен, – кивнул мистер Вилла. – Человек, желающий эмигрировать, – это странное животное. Редкой породы.

– Верно, – сказал Поль, – Но давайте предположим на минуту, что каждый день будет набираться сто тысяч желающих и Ганимед вместе с другими планетами сможет их принять. Облегчит это положение там, дома? Я имею в виду, на Земле? Ответ: нет, не облегчит.

Было похоже, что лекция окончена. Я не выдержал:

– Прости за тупость, Поль, но почему не облегчит?

– Билл, ты изучал хоть немного биономию?

– Немного.

– Математическую биономию населения?

– Э-э… нет.

– Но тебе наверняка известно, что после самых опустошительных войн, какие бывали на Земле, численность населения всегда возрастала по сравнению с довоенной, сколько бы народу ни погибло. Жизнь не просто вездесуща, как сказал Джок; жизнь эксплозивна. Основной закон математической биономии, из которого не было обнаружено ни единого исключения, гласит, что население растет всегда – и отнюдь не в соответствии с запасами продовольствия. Оно растет до тех пор, пока еды хватает, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь, то есть до грани голодания. Иными словами, если мы будем откачивать по сотне тысяч человек ежедневно, прирост населения на Земле увеличится до двух сотен тысяч в день, чтобы достичь биономического максимума, соответствующего новой экологической динамике.

На мгновение воцарилась тишина: мы просто не знали, что сказать. Наконец Сергей пришел в себя:

– Мрачную картинку ты нарисовал, командир. И каков же ответ?

– А его не существует.

– Я не так выразился. Я хочу сказать: есть ли какой-нибудь выход? Поль произнес всего одно слово из двух слогов – так тихо, что мы не расслышали бы его, если бы не мертвая тишина. Он сказал:

– Война.

Народ в палатке зашевелился, загудел: идея казалась немыслимой.

– Мистер дю Морье, послушайте, – прорезался Сеймур. – Я, может, и пессимист, но не такой. Войны в наше время быть не может.

– Вот как? – сказал Поль. Сеймур запальчиво продолжил:

– Вы полагаете, что нас прижмет космический патруль? Потому что это единственный способ развязать войну!

Поль покачал головой:

– Патруль нас не прижмет. Но войну он тоже не остановит. Силами полиции можно подавить отдельные возмущения, такие вещи они с успехом пресекают в зародыше. Но если восстанет целая планета, у полиции не хватит ни сил, ни числа, ни умения. Они попытаются – и сделают это без страха. Но у них ничего не выйдет.

– Вы действительно верите в это?

– Я в этом убежден. И не я один – в этом убежден комитет. Не политический совет, конечно, а ученые-профессионалы.

– Тогда чем, черт побери, занимается комитет?

– Основывает колонии. Мы считаем, что это дело само по себе стоящее. Война не обязательно затронет колонии. Я, по крайней мере, так думаю. Вспомните Америку конца девятнадцатого века – европейские дрязги ее не коснулись. Война, скорее всего, будет настолько разрушительной, что межпланетные полеты надолго прекратятся. Потому-то я и считаю, что эта планета должна перейти на самообеспечение. Для межпланетных путешествий необходима высокая техническая культура, а на Земле она в недалеком будущем может быть разрушена.

Мне кажется, идеи Поля ошеломили нас всех; меня-то уж точно. Сеймур уставил на Поля обвиняющий перст:

– Если ты в это веришь, почему ты собираешься назад на Землю? Скажи мне!

– А я и не собираюсь, – тихо ответил Поль. – Я останусь здесь. Буду фермером.

И вдруг меня осенило, зачем он начал отпускать бороду.

– Значит, ты думаешь, что скоро будет война, – сказал Сеймур. Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

– Этого я не говорил, – замялся Поль. – Ладно, скажу вам прямо: война начнется не раньше чем через сорок земных лет и не позже чем через семьдесят.

Послышался общий вздох облегчения. Сеймур продолжил свое выступление от лица всех присутствующих.

– От сорока до семидесяти, говоришь? Но тогда какой смысл тебе оставаться здесь? Ты, может, до нее и не доживешь. Хотя я, конечно, совсем не против такого соседа.

– Я предвижу войну, – с нажимом сказал Поль. – Я знаю, что она будет. И не хочу, чтобы ее хлебнули мои будущие дети и внуки. Мой дом здесь. Если я женюсь, то только здесь. Какой смысл растить детей, если знаешь, что они обратятся в радиоактивную пыль?

Кажется, именно в этот момент в палатку просунул голову Хэнк, потому что я не помню, чтобы кто-то ответил Полю. Хэнк выходил по своим делам, а теперь вернулся и заорал: