Роберт Хайнлайн - Небесный фермер

– Джордж, – сказал я, – что стряслось с небом?

– Сейчас не время… – начал он и внезапно замолк. Потом прошептал: – Боже правый!

– Что? – спросила Молли. – В чем дело?

– Назад, домой, быстро! Нужно откопать всю одежду, какую сможем. И одеяла!

– Что? Зачем?

– Тепловая ловушка! Она больше не действует – землетрясение, должно быть, повредило энергостанцию.

Мы снова принялись рыться в обломках, пока не нашли свои теплые вещи; это заняло немного времени – мы знали, где искать, главное было сдвинуть плиты. Отец обернул одеялами носилки, превратив их в кокон.

– О’кей, Билл, – сказал он. – А теперь бегом – марш!

И тут мы услышали мычание Мэйбл. Я остановился и посмотрел на отца. Он тоже остановился с выражением мучительной нерешительности на лице.

– Ох, черт!

Впервые на моей памяти отец выругался вслух.

– Мы не можем бросить ее здесь замерзать. Она же член нашей семьи. Пошли, Билл.

Мы снова поставили носилки и побежали к хлеву. Там был сплошной хаос, но по жалобному мычанию мы быстро обнаружили Мэйбл и стащили с нее обвалившуюся крышу. Буренка поднялась на ноги. На вид целехонькая, но, видимо, ушибло ее неслабо. Она посмотрела на нас с возмущением.

Мы с трудом перетащили ее через обломки: отец тянул спереди, я подталкивал сзади. Отец отдал Молли веревку.

– А как же цыплята? – спросил я. – И кролики? Некоторых из них придавило, остальные разбрелись вокруг развалин. Я почувствовал, как кролик прошмыгнул прямо у меня между ногами.

– Некогда! – отрезал отец. – Мы не можем взять их с собой. Все, что мы могли бы для них сделать, это перерезать им горло. Пошли! Мы направились к дороге.

Молли возглавляла процессию, таща за собой Мэйбл и освещая путь фонариком. Свет нам был необходим. Ночь, еще пару минут назад чересчур яркая и светлая, вдруг сгустилась непроглядной тьмой. Вскоре Юпитер совсем скрылся из виду, и я перестал различать даже пальцы на собственной вытянутой руке. Под ногами хлюпало – не дождь, а внезапная роса: заметно похолодало. Потом хлынул ливень, сильный, ледяной. Его сменил мокрый снег. Молли обернулась.

– Джордж! – позвала она. – Мы уже дошли до поворота к Шульцам?

– Они нам не помогут. Ребенка нужно доставить в больницу.

– Я не об этом. Может, мне сходить предупредить их?

– С ними все в порядке. У них сейсмоустойчивый дом.

– А холод?

– Н-да…

Отец понял, что она имеет в виду, и до меня тоже дошло. Без тепловой ловушки и без электричества каждый дом в колонии превратится в ледяную западню. Что толку от энергоприемника на крыше, если нет энергии? В доме будет становиться холоднее, холоднее и холоднее.

А потом все скует морозная стужа…

– Иди вперед, – вдруг сказал отец. – Дойдем до поворота, там разберемся. Но разбираться нам не пришлось, поскольку до поворота мы так и не дошли. Метель мела прямо в глаза, и мы его проморгали. Снег стал совсем сухим: его колючие иголки больно впивались в кожу.

Когда мы миновали стену из лавы, откуда новая дорога соединяла шоссе с нашим домом и домами других фермеров, я начал считать про себя шаги. Судя по моим подсчетам, мы прошагали миль пять, и тут Молли внезапно остановилась.

– Что случилось? – крикнул отец.

– Милый, – сказала она. – Я не вижу дороги. Боюсь, я ее потеряла. Я топнул ногой, и снег мягко ушел вниз – мы стояли на пашне. Отец посветил фонариком на часы.

– Мы одолели миль шесть, – сказал он.

– Пять, – поправил я его. – В лучшем случае, пять с половиной. – И я рассказал, как подсчитывал шаги.

– Мы добрались как раз до того места, где шоссе вплотную примыкает к полям, – сказал отец. – Отсюда должно быть не больше мили, а может, и полумили до перевала через гряду Кнейпера. После перевала дорогу мы не потеряем. Билл, бери фонарь и пройди сотню шагов направо, потом налево. Если не отыщем шоссе, пойдем вперед. И Бога ради, обратно возвращайся по собственным следам, иначе ты нас потеряешь в этом буране.

Я взял фонарь и пошел на разведку. Направо ничего не вышло, хотя вместо сотни шагов я отсчитал полтораста. Вернулся, доложил и пошел влево. Отец что-то невнятно буркнул – он возился с носилками.

На двадцать третьем шагу я наткнулся на дорогу. И тут же провалился в снег почти на фут, упал ничком и чуть не посеял фонарь. Кое-как выкарабкался и пошел назад.

– Отлично, – сказал отец. – А ну-ка, сунь сюда шею.

«Сюда» оказалось чем-то вроде хомута, который он смастерил, обвязав одеялами пузырь. Теперь основной вес приходился на плечи, а руками я просто придерживал носилки. Они не были тяжелыми, но руки у нас одеревенели от холода.