Брайан Стеблфорд - Центр не удержать (Битва за Центр - 3)

То ли вода к этому времени потеплела, то ли мое тело привыкло к ней, но я не шел ко дну, а падал, словно в пустоту. Или это было из-за того, что и вязкой она больше не была? Я вообразил, что плыву в черной пустоте беззвездном небе. И тишина была оглушительной - никогда раньше я не думал, что такое возможно.

Мне удалось открыть рот, но вода не входила и не выходила из него, грудь не поднималась, будто не было никакого дыхания. Пульс тоже не ощущался. Время словно остановилось.

Едва последние проблески света померкли, чувство непереносимого одиночества охватило меня в наступившей непроглядной черноте. Оно парализовало все мысли и затмило память. И в этот бесконечный миг я почувствовал, как душа моя отлетает, покидая меня окончательно и навсегда.

Я был уверен, что такое состояние означает смерть, что я утонул и что смерть пришла за мной на дно этого моря, и был благодарен ей за то, что она не привела с собой ужаса и боли последней минуты. Я молча ждал ее - совершенно спокойный.

Толи смерть пришла, затем наступила пора воскреснуть, то ли я рано приготовился к ней - не знаю. Но вскоре я ощутил проблеск сознания. Не знаю, как описать это состояние. Почему-то возникло ощущение, что не все умерло. Это было похоже на непоколебимую уверенность Декарта, провозгласившего свое: "Я мыслю, следовательно, я существую". Есть мысль - значит, существует и носитель мысли.

Тем более странно, что я сомневался - я ли этот мыслитель или то была мысль в мозгу какого-то загадочного бога или гиганта. Я не понимал, снится ли мне это, либо я сам - чей-то сон. Но шла какая-то работа - воссоздания, возрождения. Что-то обретало форму, и, хотя я был частью части этой формы, я не мог с уверенностью сказать, что творю ее сам. Если что-то во мне и действовало, то я не сознавал этого.

Не знаю, как описать то, что созидалось. Оно целиком принадлежало сущностям, населяющим компьютерное пространство, и, казалось, полностью зависело от взгляда того, кто на него смотрел. Если бы я захотел увидеть это, мне бы понадобилось определить, что хочу увидеть. Однако не было решимости сделать это, по крайней мере осознанной решимости. Они ничего не значили, эти образы, зарождающиеся в возникающем разуме, который с равной вероятностью был моим и не моим. Я попробую описать, что помню.

Вероятно, то была паутина, сотканная невидимым пауком, чтобы заполнить темноту - крест-накрест, крест-накрест, а затем - круги, круги, круги, или нет, витки спирали. Основа паутины была не круглой, она представляла собой вершины тетраэдра, так что ее ткань простиралась в трех измерениях, а середина была впалой, словно некая сила тянула ее под прямым углом к другим осям - в четвертое измерение.

Мне казалось, что я уловил звуки шагов танцующего ткача, бегающего вокруг своего творения, но дрожание паутины могло быть частью ее самой.

В паутине не было ничего, она словно дрожала от ветра. Наверное, она была соткана между ветвей огромного дерева. Оно выросло специально для этого. Очевидно, дерево я смог увидеть оттого, что немного посветлело, в то время как паутину я ощущал только кожей. Сияние ширилось, и дерево вырисовывалось все четче. Словно вокруг меня возникала новая Вселенная. Это дерево было всюду единое творение, суть бытия. Его ствол образовывали круги, сплетающиеся в странные узлы, его ветви, простирающиеся во все концы Вселенной, были покрыты листвой и цветами всевозможных оттенков. Цветы осыпали серебристую пыльцу и подставляли звездоподобные пестики, чтобы пребывать в вечном наслаждении.

И была мысль, и мыслью этой было: "Это сотворение волшебной Вселенной. Это все сущее и все грядущее".

А потом настало пробуждение.

Не то чтобы я проснулся сам. Я вообще ни в чем не уверен. Рука ощутила влажный песок и тепло солнца, голова кружилась, обретая сознание, а конечности ныли от боли.

Затем был переход в сидячее состояние, и это правда, хотя нет нужды продолжать рассказ столь иносказательно.

Итак, чтобы рассказ был проще, я сел.

Я был спасен. Чем-то, что выхватило меня из лап уничтожения и сохранило нет, переделало по своему подобию.

Я осмотрелся и обнаружил себя лежащим на песчаном пляже. Волны океана лизали мои ботинки, а сам он был голубым - в нем отражалось яркое безоблачное небо с золотым солнцем посерединке.

Медленно поднявшись на ноги, я осмотрел себя. На мне по-прежнему была красноватая броня, но плащ я потерял, хотя меч все еще висел в ножнах у пояса. Состояние слабости и нереальности происходящего, сопровождавшее мое первое воплощение в компьютерном мире, полностью рассеялось. Как ни странно, я чувствовал себя настоящим Майклом Руссо.