Анатолий Шалин - Скрытые резервы

После еды Степаныч почувствовал себя таким усталым и измученным, что заснул тут же в кресле.

Мы не знаем, что снилось нашему герою, какие математические и гастрономические кошмары его мучили, только проснулся он от холода и какого-то животного ужаса, охватившего все закоулки сознания.

В первое мгновенье пробуждения Степаныч не сообразил, что произошло. Затем почувствовал, лежит уже не в кресле, а в достаточно жесткой и густой траве. Вокруг сумрачно, едва различались могучие, уходящие в небо стволы деревьев. Где-то вдали слышался волчий вой. Вот этот-то вой и всколыхнул сознание Степаныча, заставил вскочить на ноги и в три минуты, обдирая в кровь кожу рук и ног, цепляясь за сучья и ветки вскарабкаться на ближайшее дерево.

Если бы Степанычу еще неделю назад кто-нибудь заявил, что он способен лазить по деревьям, Степаныч бы рассмеялся в лицо этому чудаку, однако жизнь всему научит…

И потянулись дни, полные трудов, упражнений на сообразительность, на выносливость и на выживание.

То Степанычу приходилось часами искать выход из каких-то немыслимых каменных лабиринтов, то решать все усложняющиеся задачки по математике, физике, химии, инженерному делу и еще очень многим другим областям знаний. То неведомые силы заставляли его тренировать память и запоминать на скорость тексты, мелькающие на экранах. То приходилось гоняться за тарелкой с манной кашей. Правда, Степаныч быстро сообразил, что каждую калорию пищи надо отрабатывать двигательными упражнениями, а сообразив, больше в жареных гусей ботинками не кидался, а просто, сосредоточив взгляд на каком-либо лакомом блюде, возникшем перед ним в очередном помещении на столике, спокойно начинал заниматься гимнастикой, например, приседать. После пятидесяти, а обычно, сотни приседаний пищевые продукты от него уже не убегали. Зато самому Степанычу то и дело приходилось удирать от различных зверюг, которых на него напускал ИУКД, очевидно, с чисто тренировочными целями.

Однако ужас при виде какой-нибудь пумы или львицы Степаныч испытывал в первые дни самый настоящий и развивал всегда максимальную для него скорость в беге и лазании по скалам и деревьям.

А с каждым прожитым днем испытания, выпадающие на долю Степаныча, усложнялись. Из лабиринтов все труднее становилось выбираться, все больше усилий, приседаний приходилось затрачивать для получения пищи, а сама пища становилась все грубее и жестче. Все быстрее, на пределе возможностей, требовалось убегать от хищников, и вот ведь, что странно, Степанычу удавалось выстоять, спастись, не умереть с голоду, его силы, сноровка, сообразительность с каждым днем росли.

Поначалу он не понимал, как все возрастающие нагрузки, стрессы выдерживает его несчастная, загнанная вконец нервная система, как он не получает от всей этой беготни, лазаний и подпрыгиваний какой-нибудь инфаркт или инсульт? Ведь каждый день, каждый час на пределе сил и возможностей!

Но нет, не только не умирал, организм, кажется, становился закаленнее, крепче. В тканях тела происходили какие-то изменения, метаморфозы. Что это за изменения?

Степаныч чувствовал, дело нечисто. По ночам, во время сна, с его организмом что-то творилось, тело получало не только отдых, но и какие-то стимуляторы, витамины… Кто-то неизвестный внимательнейшим образом следил за всеми физическими характеристиками Степаныча, опекал его, тщательно проверял все внутренние органы…

А с пробуждением вновь начинались испытания, бег с препятствиями, дабы не быть съеденным, и бег за пищевыми продуктами, чтобы хоть немного насытить себя.

Обстановка же с каждым днем вокруг Степаныча менялась совсем не в лучшую сторону. Если первые дни и ночи были летними, теплыми, почти тропическими, то постепенно температура и дневная, и ночная стала понижаться на градус, на два… Похоже, неизвестные тренеры собирались еще и закаливать бедный организм Степаныча.

«Ах, только этого мне не хватало, — горестно размышлял Степаныч, — И как меня угораздило попросить у ИУКДа несокрушимое здоровье, теперь они из меня определенно какого-нибудь моржа сделают…»

И он не ошибся. Вскоре ему пришлось преодолевать водные преграды, бороться со стремительными потоками и нырять, и плавать, и спасаться от акул. Причем температура воды колебалась иногда в течение одного часа от двадцати — тридцати градусов до двух-трех.

Однажды Степаныча настолько доконали все эти тесты на сообразительность, чередующиеся с убеганием от диких животных и плаванием в ледяных водах, что он решил больше за жизнь не цепляться.