Нил Эшер: Звездный дракон

Сказав так, Фримен мысленно отругал себя, решив, что это далеко не самые лучшие слова, какие можно было бы сказать тому, кого трясет перед полетом на рансибле.

Парень не спускал с него глаз, а Фримен допил кофе и устремил жадный взгляд на кофейный автомат. До отправки он успевал выпить еще чашку.

— У меня скоро рейс. Отбываю. Не бойтесь, это совершенно безопасно. С рансиблями почти никогда не бывает никаких проблем.

Ну вот. Надо было обязательно ввернуть это «почти».

Шагая по мозаичному полу, Фримен почувствовал, как черная туча похмелья покинула его голову; на смену ей пришло ощущение необычайной легкости. Он сожалел о том, что не смог развеять страхи этого парня, но, с другой стороны, полностью преодолеть испуг поможет только личный опыт. При рансибельной транспортировке квинсов — или, проще говоря, телепортируемых путешественников — в количестве нескольких миллиардов за каждый солстанский час трудности возникали у мизерной доли одного процента. Поэтому перемещаться с помощью рансибля было еще менее опасно, чем идти по этому узорному полу.

В дальней стене зала ожидания располагались выходы на посадку в рансибли, а рядом с выходами — торговый автомат. Фримен заметил у выхода номер два троих пассажиров. Женщина-котоадапт и двое обычных людей. Котоадапт стояла возле кофеварки. Сердце мгновенно ухнуло куда-то вниз. Она! Точно: оранжево-розовая шерсть в форме буквы V на спине — ни с кем не спутаешь.

Фримен не пошел к нужному выходу, а вместо этого остановился возле колонны и вперил взгляд на висевший там информационный дисплей. Ничего особенного, обычная ознакомительная дребедень, но хотя бы с дисплеем не надо было разговаривать. Краешком глаза он продолжал наблюдать за котоадаптом. Та выпила кофе залпом — жажда мучает? — и поспешила к выходу на посадку, отшвырнув пластиковую чашку в сторону. А вдруг она тоже отправляется на Самарканд? Это было бы слишком! Двое пассажиров-людей тоже шагнули к выходам. Видимо, они стартовали в одно и то же место, потому что иначе должно было потребоваться время на перенастройку оборудования. Фримен отошел от колонны и направился к выходу на посадку. Он только пару мгновений помедлил, уступив дорогу похожему на черного краба роботу-уборщику, распространявшему удушливый запах средства для чистки ковров. Там… там тоже был ковер. А вот на танцполе никаких ковров не было, это точно.

Перед выходом на посадку Фримен приложил ладонь к пластине кодового устройства. На дисплее слева появились данные из его удостоверения личности, номер кредитной карточки и название пункта назначения. Обязательная процедура требовала повторения действия — чтобы подтвердить верность этих сведений. Двери перед ним открылись, он ступил на движущуюся дорожку. Серая металлическая лента повезла его по длинному коридору, стены которого были ребристыми, будто глотка какой-то громадной древней рептилии, прямо к двери, за которой находилась кабина рансибля. Она представляла собой зеркальную сферу диаметром в тридцать метров, с полом из черного стекла. Сам рансибль стоял посередине сферы на ступенчатом постаменте — будто на алтаре в честь некоего кибернетического идола техники. На постаменте возвышались перламутровые десятиметровые извитые бычьи рога, а между ними сверкала чаша Скайдоновой катапульты, которую теперь все именовали не иначе, как попросту «чайной ложкой» — из-за того, что вся техника Скайдона называлась так дико и странно. Но как ни неприятно было Фримену признаваться в этом, ему все-таки нравились вилки-ножи и айва из дурацкого стишка Эдварда Лира note 2, за исключением того момента, что айву режут на кусочки, поскольку словом «квинсы» именовались все те, кто путешествовал с помощью рансиблей. Большинство людей теперь знали это древнее стихотворение — интересно, что сказал бы Лир о таком необычном употреблении его слов?

Он подошел к постаменту, взобрался к чаше по ступенькам, шагнул внутрь нее и исчез.

Его швырнуло в подпространство и поволокло между звезд, как до него это проделывали миллиарды тех, кого прозвали «квинсами». Фримен перемещался вопреки релятивности, за счет техники, суть которой не мог постичь его нечипованный разум. В промежутках между рансиблями в Эйнштейновой вселенной он переставал существовать. Он находился вне горизонта событий, он был распростерт на бескрайней поверхности.

Миг длиной в вечность.

Фримен преодолел расстояние в двести пятьдесят три световых года. Его подхватил следующий рансибль, пронес над горизонтом и передал громадный энергетический заряд… вот только…