Нил Эшер - Скиннер

— Да, трое, — ответил Кич.

Хупер покосился на него, потом воткнул клинок в пульт управления такси. Через мгновение он посмотрел на Джанера, потом перевел взгляд на шершней в прозрачном футляре на его плече.

— Они не могут выбраться?

— Только если захотят.

— Ужасно выглядят.

Эрлин едва не рассмеялась. Услышать такое от хупера, живущего в мире, заполненном исключительно скверными тварями, каждой из которых не терпелось вцепиться в твою плоть…

— Уверяю, они безвредны, если не вынуждены защищаться, — сказал Джанер.

Водитель заинтересованно уставился на насекомых.

— Значит, у них есть разум?

«Как он сможет объяснить разум Улья?» — подумала Эрлин.

— Они — глаза Улья.

— Это шершни, верно?

— Да.

— Ладно, место для багажа — сзади. Залезайте в кабину.

Эрлин отошла в сторону, чтобы Кич смог направить свой чемодан на воздушной подушке в заднюю часть кабины. Когда рейф проходил мимо, она уловила едва заметный запах разложения. Он обернулся и посмотрел на нее — что-то изменилось в чертах этого безжизненного лица. Бросив свой рюкзак на чемодан Кича, Джанер сел в кабину рядом с водителем. Эрлин огляделась, прежде чем погрузить свой багаж. Она прибыла на место и намеревалась осуществить свои планы, хотя иногда ей очень хотелось… остановиться.

— Эрлин Тейзер Третья Неукротимая, — сказал Кич, когда такси взлетело и начало набирать высоту над понтонами и плавучими опорами посадочной площадки шаттла.

Джанер оглянулся.

— Ваше лицо показалось мне знакомым. Это ведь вы открыли тот самый ящик с… пиявками. — Он пожал плечами, словно удивляясь своим словам.

Шершни завозились в футляре, устраиваясь так, чтобы ничего не упускать из виду. Джанер недовольно посмотрел на них, потом уставился сквозь лобовое стекло на парящие в тумане над островом крылатые силуэты, похожие на угольки в нефритовом дыму.

— После опубликования ваших исследований поднялся большой шум; насколько я помню, здешние власти были вынуждены ограничить столь привлекательные перемещения. Ха! Стремительный прорыв к вечной жизни.

— Стремительный прорыв в поисках более простого решения, — возразила Эрлин. — Наш метод позволяет продлевать жизнь на неопределенный срок, но, разумеется, в нем есть… недостатки. Сюда стремились попасть люди, мечтавшие не только о продолжении жизни. Они жаждали чуда. — Она заметила, как Кич, услышав слово «чудо», сжал костлявыми пальцами висевший на груди ромб. Может быть, эта штуковина обладала каким-то религиозным смыслом?..

— И как работает ваш метод? — спросил Джанер. В тоне голоса чувствовался не только научный интерес.

— Только факты? Джанер кивнул.

— Вирусные волокна здесь проникли практически в любое живое существо — так пиявки обеспечивают себя пищей, хотя вряд ли это можно считать идеальным примером симбиоза. Умереть здесь можно, только получив тяжелое ранение. Действительно тяжелое.

— Логично, — отозвался Кич.

С этим трудно было не согласиться.

— Разве смерть не предпочтительней участи добычи? — спросил явно ничего не понявший Джанер.

— Нет. — Женщина покачала головой. — Разве не предпочтительней отбирать мясо у дичи и сохранять ей жизнь, пока не настанет время очередной охоты? Пиявки — очень удачное название, хотя они не высасывают кровь.

— Почему вы вернулись? — спросил Джанер.

— Нужно найти знакомого мне капитана. Некоторые дела остались незаконченными.

Хупер повернулся и странно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Из всех его соплеменников капитаны были самыми таинственными.

— А вы почему здесь? — обратилась она к Кичу.

Рейф сначала никак не отреагировал на ее вопрос, потом медленно покачал головой. Эрлин подождала немного; между тем Джанер обернулся и уставился на нее весьма красноречивым взглядом.

— А вы?

— Я направляюсь туда, куда приказывает разум. Истинный турист. — Он усмехнулся.

— И никаких сожалений?

— Только в самом начале. Эрлин кивнула.

— Вы говорили, что контракт закончился двадцать лет назад?

Ее действительно это интересовало, потому что люди, выполнившие свои обязательства по контракту с разумом Улья, стремились как можно скорее избавиться от своих маленьких спутников, так как испытывали глубокую неприязнь к насекомым — особенно те, кто нечаянно убил шершня. Кроме того, считалось, что разум Улья часто посылал своих прислужников туда, где могли возникнуть крайне неприятные ситуации.