Валерий Строкин - Сага о голубой планете

- Да, - юноша наклонился к ее лицу, - безбрежное зеленое море, как твои глаза, в которых растворился полумрак леса, как твои волосы, пропитанные солью моря, ветром и цветами. Мы будем здесь счастливы.

- Ты хочешь здесь остаться?

- А ты?

- Мы можем сюда прилететь вместе с друзьями, будет еще веселее представь, какие здесь можно устраивать пикники?!

Он вздохнул:

- Но разве нам двоим здесь так плохо? Быть только вдвоем, по моему это счастье. Что тебе Артур, забудь о том мире?! На этой планете-рае нет еще никаких следов от людей, она еще не изнасилована прогрессом и пусть она избежит такой встречи, я чувствую себя здесь больше, чем должником и больше, чем гостем. Это наша, только наша планета. Может я эгоист, но пусть она принадлежит только нам, слишком долго я мечтал и искал такую планету, я хочу сохранить ее от нас - людей.

- Хорошо, - она провела рукой по его вьющимся, отросшим и спутанным волосам, откинула длинную прядь с глаз. - Хорошо, - нежно проворковала она целуя его в щеку. - Пусть мы будем одни - изредка, в свободное время станем наведываться к ней в гости, если ты так хочешь.

- Ты не поняла меня, я хочу здесь остаться.

- Смотри, - она показала на маленького рыжего зверька, любопытно глазеющего на них с нижней ветки. - Какой смешной и пушистый малыш! - она засмеялась.

Видимо, смех испугал пушистого малыша и он рыжей молнией взвился вверх по стволу, затем зверек вновь объявился, но уже на соседнем дереве. Он сидел на коротком сучке и умывал лапками свою остренькую мордочку, иногда с настороженным любопытством посматривал на незнакомцев.

- Так вот, высококультурный дикарь-романтик, - девушка потрепала его волосы. - Медовый месяц мы провели отлично, я такого не ожидала, я даже не жалею, что мы не провели его на Стиксе, но... я считаю, что нам нужно возвращаться.

- Дорогая, но...

Она приложила свой пальчик к его губам и ласково улыбнулась.

Он молча отошел в сторону. "Неужели она ничего не видит и не понимает?! - с грустью подумал он. - Как здесь хорошо, о как хорошо! раскинув руки, он упал на мягкий зеленый ковер лицом к небу, высоко над ним раскачивался, шумя, океан зелени. - Перевернутое море!", - улыбнулся он.

Она прилегла рядом, покорно положив голову ему на грудь. Так они долго молча лежали, думая, каждый о своем, прислушиваясь к запутавшемуся среди деревьев ветру, впитывая силу земли, струящуюся под мягким ковром мха, наблюдая за перевернутыми над головой волнами из листьев. Незаметно они заснули, убаюканные мягким лесным шумом, его свежестью и прохладой.

Они проснулись от чьего-то возмущенного фырканья. Он резко открыл глаза, чувствуя, как каменеет и твердеет тело. Сумерки унылыми тенями собирались под деревьями, парили над и под кронами, начиная ткать ночной покров. Она шумно зевнула и невинно спросила:

- Что случилось?

Фырканье повторилось - оба посмотрели в ту сторону. Недалеко от них настороженно замерла большая черная кошка. Она опять фыркнула на миг, показав большие, ярко блеснувшие, острые передние зубы. В сумерках ее изумрудные глаза ярко горели, как два маленьких прожектора. Девушка испуганно схватила юношу за руку, он стал медленно подниматься, смотря прямо в изумрудные огоньки.

Огромный зверь неожиданно миролюбиво зевнул, опять блеснули его зубы, он явно не испытывал желания нападать на людей - просто с любопытством, как и рыжий малыш, смотрел на невидимое диво - людей. Медленно, не чувствуя страха, юноша стал приближаться к дикой кошке. Зверь замурлыкал.

- Какая ты, красивая! - прошептал он, протягивая к кошке руку.

Она фыркнула, его запах был для нее неведом. Неожиданно она отпрыгнула в сторону и скрылась в вечерней мгле леса. Он стал весело смеяться приговаривая:

- Трусишка, она испугалась меня.

Его подруга обняла его за талию:

- Ты у меня смелый, сильный!

- Я люблю этот мир, - вздохнул он.

- Пойдем домой? - тихо попросила она.

- Пойдем, - ответил он, про себя подумав: "Мы и так дома - нам некуда идти".

***

Все чаще она стала упоминать об отлете, он только хмурился и молчал, стараясь с ней просто не спорить. Наконец, она сама назначила день отлета и рьяно стала готовиться к нему. Он опять промолчал, только еще чаще стал уходить один в лес или красный блестящий грот, думая о чем-то своем. Она думала, что он прощается с планетой, ей тоже было грустно, но она предпочитала поменять эту грусть на цивилизацию Артура, веселые сборища друзей, праздники на Селесте или курорты Стикса, но его отлучки, ставшие постоянными, раздражали ее.