Г Фальберг - Звезды видят все

После недолгих поисков человек перешел улицу и направился к одному из домов. На его стук в первом этаже приоткрылось окно, и женский голос спросил:

— Кто там?

— Я разыскиваю Класа Стина. Он здесь живет?

— Да, это мой сын. А что вам от него нужно?

— Я должен с ним поговорить. Он дома?

Женщина замялась, видимо, не зная, что ответить, но в этот момент на лестнице послышались чьи-то тяжелые шаги, дверь распахнулась, и в слабо освещенном проеме появилась массивная мужская фигура.

— Вы хотите со мной поговорить? Входите, на улице сейчас холодно! — И вразвалку, походкой моряка, он пошел впереди, открыл одну из дверей и пригласил гостя в комнату.

Желтый свет лампы преломлялся в шлифованном стекле винных рюмок. Хрусталь и вино рисовали на белоснежной скатерти стола золотистые пятнышки со светлыми искрящимися лучами. Теплым блеском отпивала жемчужно-матовая чайная чашка. Она стояла на столе, чинная и спокойная, такая же спокойная, как и рука, которая протянулась к ней. Эта холеная рука принадлежала известному хирургу д-ру Бергеру. Не вставая со своего места, он немного подался вперед. Свет от торшера бросил при этом светлые блики на его гладко зачесанные назад волосы. Стекла очков в роговой оправе сверкнули при этом.

— Почему задерживается Тербовен?

Д-р Бергер задал этот вопрос хозяину дома, адвокату Яну Хофстраату, который тоже сидел в глубоком кресле и задумчиво следил за дымком из своей трубки. Он ответил не сразу, все так же задумчиво продолжал он смотреть, как поднимался и вновь опускался серый дымок, образуя нежные маленькие облачка, вспыхивал серебром, попав в круг света, образованный лампой, и, продолжая плыть дальше, сливался с голубоватым дымком от сигареты, которую курил редактор Рене Роньяр, третий человек, сидевший за маленьким изящным курительным столиком в кабинете Хофстраата. Роньяр, родившийся на юге Франции, был темноволосым веселым и остроумным человеком. Рядом с высоким и стройным врачом и грузным адвокатом он казался маленьким и хрупким.

Вместо адвоката ответил Роньяр:

— По всей вероятности, что-то случилось! Когда я сегодня разговаривал с ним по телефону, он был очень взволнован. С Петером Тербовеном это редко бывает.

Хофстраат взял рюмку и благоговейно отпил немного вина. Медленно ставя рюмку обратно на стол, он сказал:

— Правильно. И мне не хотелось бы пока ничего добавлять. Подождем его самого. Дело чрезвычайно важное, и ему хочется посоветоваться с нами.

Хофстраат, как всегда, хорошо владел собой — лицо его было непроницаемо и спокойно.

— А по какому вопросу он хотел с нами посоветоваться? — спросил д-р Бергер.

— Не знаю. Я могу лишь сказать, что речь пойдет о его отце.

Трое задумались и замолчали. Хофстраат не хотел касаться подробностей, а возможно, он действительно больше ничего не знал. Размеренным движением он выбил пепел из трубки в пепельницу.

Наконец Роньяр, заинтригованный, не выдержал и спросил:

— Может, появилась новая версия? Или он какие-нибудь следы?

Адвокат в ответ лишь пожал плечами.

— Не знаю. Подождем его прихода.

Роньяр, довольно улыбаясь, небрежно спросил:

— К чему такая таинственность, дорогой Хофстраат? Ведь сейчас уже ни для кого не тайна, что у д-ра Нево имеются определенные намерения.

Бергер удивился:

— Намерения? Какие намерения?

Но на Хофстраата слова Роньяра, казалось, не произвели никакого впечатления. Он спокойно ответил:

— Ну и что? — При этом он испытующе посмотрел на редактора.

Тот, нисколько не смутившись, заглянул в свою рюмку, элегантным движением стряхнул пепел с сигареты и ответил без своей обычной игривости, сильно растягивая слова:

— Я вряд ли ошибаюсь. Переняв научное наследие профессора, он пытается теперь стать его преемником и в личной жизни.

— В этом нет ничего удивительного, но добьется ли он успеха, — вот в чем все дело! — ответил Хофстраат почти равнодушно.

— Не будьте так наивны, Хофстраат. Вы, как специалист по бракоразводным делам, должны знать женщин, — насмешливо заметил редактор.

Бергер возмутился:

— Вы же знаете госпожу Тербовен! Как вы можете утверждать такое? Нет, это невозможно!

— Я вообще ничего не утверждаю. Просто, мы, репортеры, очень хорошо информированы.

— Вы, дорогой Роньяр, совершаете ошибку, вынося суждения обо всех женщинах на основании своего опыта.

Бергер добавил:

— Кроме того, госпожа Тербовен — не вдова, ее супруг не умер, а только исчез! Так ведь, Хофстраат?