Леонид Платов - Земля Савчука. Затерянные миры. Т. 9

— Это следопыт, — сказал Куркин, — а я что? Я охотник.

…За долгую зиму-ночь мы исходили с Куркиным много километров по берегу, побывали в бухте, где отстаивалась «Вега» Норденшельда, ночевали в домике, построенном спутниками Амундсена.

Сполохи играли на северо-восточной стороне неба. Складки северного сияния колыхались, будто их раздувал едва заметный ветер. Что там, за этим радужным занавесом, — ворота в сказку или все такой же пустынный безбрежный лед?

Я подолгу простаивал так, опершись на ружье и неотрывно всматриваясь в даль. По ту сторону пролива, в каких-нибудь тридцати пяти милях к северу, начиналась Северная Земля. С мыса Челюскин ее видно только в очень ясную погоду, обычно горы ее задернуты непроницаемой пеленой.

Мысль о Северной Земле с тех пор, как я узнал историю ее открытия, неизменно поддерживала и ободряла меня.

Если уж этот огромный гористый архипелаг, расположенный совсем рядом с материком, открыли так поздно, то что ж удивительного, что не открыта еще Земля Санникова?

Минуло двести лет с тех пор, как штурман Семен Челюскин, участник экспедиции лейтенанта Прончищева, добрался на собаках к мысу, названному впоследствии его именем. Семен Челюскин долго стоял, держа у глаз подзорную трубу и вглядываясь в неспокойное море. Даль затянута была туманом. Туман, туман, — хоть режь его ножом!

В 1878 году Норденшельд подошел к мысу с запада, морем. Туман был таким густым, что моряки, стоявшие на носу, не видели кормы своего судна. «Вега» и «Лена» перекликались гудками, чтобы не наскочить друг на друга. Впереди были льды. Норденшельд стал на зимовку.

На следующее лето, в такой же туман, он обогнул Таймыр и поплыл дальше на восток, не догадываясь, что был всего в нескольких десятках миль от неизвестного архипелага.

В клочьях тумана вырисовывались контуры земли.

Нансен на «Фраме» прошел мимо Северной Земли, оставив ее влево по борту, и не заметил ее.

В 1901 году у мыса Челюскина зимовала экспедиция Толля, отправлявшаяся на поиски Земли Санникова. Толль также не увидел на севере ничего, кроме тумана.

Долгие годы все пространство, занятое в действительности обширной гористой страной, закрашивалось на карте ровной синей краской.

Только Вилькицкий, возвращаясь на «Таймыре» и «Вайгаче» после картографических изысканий на востоке, случайно наткнулся на Северную Землю. Он пытался обойти ее, долго шел на север и вынужден был вернуться, встретившись со льдами, так и не увидев, где же кончается открытый им архипелаг.

По существу вторично открыл Северную Землю Ушаков, заменивший, наконец, четкими линиями на карте прерывистый и неуверенный пунктир…

Теперь, вспоминая о своих размышлениях на пологом берегу Таймыра, я представляю тогдашнюю свою позу отчасти как символическую. Я стоял лицом к океану, где клубился туман, и спиной к полуострову, к далеким горам Бырранга.

Тот год, кстати, был необычайно оживленным на полуострове. Значительно западнее нас, в устье реки Нижней Таймыры, зимовала экспедиция, командированная Институтом рыбного хозяйства. Она должна была подняться вверх по реке к озеру, из которого вытекает река, и выяснить возможность организации там рыбного хозяйства. Однако катера экспедиции не смогли преодолеть течение: заупрямилась Таймыра — река бурная и своенравная. Пока меняли конструкцию гребных винтов, подошла зима.

— Поглядели бы, какая река, — оправдывался начальник экспедиции, когда моряки с «Нерпы» принимались его вышучивать. — Течение такой быстроты, что вода не замерзает в некоторых местах. Мчится, сломя голову, в глубоком ущелье. Представляете, — настоящий каньон!

Места в центре Таймыра, по его словам, были глухие, нехоженые, особенно горы Бырранга, перегораживающие полуостров с запада на восток.

— Начнешь спрашивать у географов, кто там бывал, обязательно вспомнят Миддендорфа, — говорил рыбовод с иронической улыбкой, — за сто лет после Миддендорфа там почти не был никто…

Миддендорф, по его мнению, сделал открытие огромной важности, незаслуженно забытое и не разработанное до конца его учениками. Он обнаружил, что нигде на земле лесная растительность не проникает так далеко на север, как на Таймырском полуострове. Высокоствольный хвойный лес в Норвегии близ Альтена считался форпостом лесов в северных широтах. Между тем Альтен лежит всего под 70 градусом северной широты, тогда как Миддендорф на Таймыре наблюдал лес градуса на три севернее.