Чарльз Шеффилд - Выход за пределы

Он записывал эту сцену для возможного дальнейшего использования, когда зардалу поднял его и Дульсимера и легко понес вперед, через море мельтешащих оранжевых щупалец. Маленькие зардалу не собирались уступать до рогу, а лишь свирепо щелкали клювами на проходившего мимо взрослого. Толстые щупальца небрежными шлепками отшвыривали малышей с дороги.

Талли и Дульсимера уронили перед огромным зардалу, усевшимся на невысоком парапете внутреннего кольца чаши. Этот чужак был настоящим чудовищем, гораздо больше того, который их нес. Его толстую талию опоясывала разноцветная бахрома перепонок, испещренных узором из красных завитушек.

Узор казался знакомым. Талли пристальней вгляделся в самого зардалу. Удивительно! Он узнал это существо. Для большинства людей эти массивные темно-синие туловища, бугристые головы и свирепые клювы делали всех зардалу похожими друг на друга, но запасы памяти Талли были нечеловечески обширны.

Теперь наконец могла окупиться «бессмысленная» трата времени на мертвый язык.

— Можно мне говорить? — Талли употребил набор щелчков и свистков, которые он узнал от Каллик. — Мы с вами, оказывается, знакомы.

Стоявший за Ввкк зардалу тут же толкнул его, так что он распластался на скользком полу, и что-то прорычал, пока великан перед ним дергался и извивался, как клубок перепутавшихся питонов.

— Вы разговариваете, — громадный зардалу наклонился вперед, издавая свистящие звуки через ротовое отверстие под жутким клювом, — на древнем языке полного подчинения. На этом языке говорят рабы, и только отвечая на команды. Наказание за неправильное использование этого языка — смерть.

— Но я не раб. Я говорю, когда хочу.

— Это невозможно. Рабы должны говорить на рабском языке, и только послушные существа могут разговаривать на нем. Наказание другим существам, которые говорят на рабском языке, — смерть. Вы принимаете полное рабство? Если нет, молодые готовы. У них хороший аппетит.

Это была хорошая логическая проблема: вопрос о не-рабах, которые захотели воспользоваться языком рабов… но Талли подавил желание пуститься в рассуждения. Зардалу перед ним опустил мощное щупальце. Рядом с Талли, что-то бормоча, лежал ничком Дульсимер. Полифем ничего не мог понять из их разговора, но он видел вертикальное ротовое отверстие и загнутый зловещий клюв, который открывался достаточно широко, чтобы перекусить человека — или полифема! — пополам.

— Давайте сойдемся на том, что я могу разговаривать, и отложим вопрос о рабах, — предложил Талли. — Главное, что я вас знаю.

— Это невозможно. Как вы смеете лгать? Наказание за ложь — смерть.

Похоже, в мире зардалу многое каралось смертью.

— Это не невозможно. — Талли снова поднял голову, а его конвоир, молодой зардалу, снова пихнул его в грязь. — Вы участвовали в схватке на Ясности, большом сооружении Строителей. По правде говоря, именно вы схватили меня и разорвали в клочья.

Шарящее щупальце остановилось в нескольких дюймах от левой руки Талли.

— Верно, я был там. И поймал одного, вроде вас. Но я его убил.

— Нет, не убили. Вы оторвали мне руки, помните, сначала одну, потом вторую. — Талли поднял руки. — Потом вырвали мне ноги. И отшвырнули меня, прямо на стенку коридора, так что я разбился У меня откололась макушка, и от удара чуть не вышибло мозги. А кто-то из ваших сородичей растоптал крышку моего черепа…

Щупальце убралось назад. И когда Талли вновь приподнялся, его больше не толкали в грязь.

Огромный зардалу наклонился поближе.

— Вы смогли выжить после такого страшного расчленения?

— Конечно. — Талли встал и пошевелил пальцами. — Видите? Как новенький!

— Но боль… и вы, отказываясь признать статус раба, снова рискуете тем же. Неужели вы еще раз обречете себя на такие муки?

— Что ж, это моя слабость. Видите ли, мой тип существ не чувствует боли. Но, признаться, иногда для моего тела было бы лучше, если бы я ее чувствовал. Эй. Поставьте меня на пол.

Щупальца снова протянулись к ним. Одна пара подняла Талли, другая — Дульсимера. Большой зардалу повернулся и перебросил их через парапет, доходивший ему до пояса. Они пролетели восемь футов и с хлюпаньем упали на вонючую кучу, которая спружинила под ними.

— Будете ждать здесь, пока мы вернемся. — Выпуклая голова нависла над парапетом, и на них уставились гигантские небесно-голубые глаза. — Вам не причинят вреда, пока я со своими товарищами не решу вашу судьбу. Если вы попытаетесь покинуть это место, наказание — смерть.