Юрий Константинов - Преследование

Номер — это человек. Человек, который за совершенные преступления был подвергнут самому суровому наказанию — пожизненному лишению имени. Индекс означает, что преступник к тому же представлял особую социальную опасность, и посему его выслали за пределы Земли — на какой-нибудь отдаленный спутник: исключительная мера, принимая во внимание гуманный характер планетарных законов. Итак, речь идет о крайне опасном человеке. Мысленно я нарекаю его Изгоем.

— Если не ошибаюсь, — добавляет отец, — несколько лет назад мы удовлетворили просьбу Территории о возвращении его на Землю, и теперь этот человек отбывает ссылку в весьма комфортабельных условиях.

— Бог мой, вы думаете?! — изумленно бормочет Джеймс. — Он ведь старик…

— Верно, — соглашается адмирал Градов, не спуская глаз с какой-то невидимой точки на светящейся сфере. — А старики обладают одним неоценимым свойством, Джеймс, — они умеют помнить. Особенно о дорогих для них идеях и замыслах, которым не суждено было сбыться. Наш знакомый, я могу его понять, приближается к тому рубежу, у которого принято подводить итоги. Возраст обостряет ностальгию по несбывшемуся, и порой человек снова не прочь рискнуть ради него всем. Тем более что жизнь почти прожита.

Он умолкает на некоторое время, и никто не решается нарушить тишины. Наконец адмирал возвращается к нам из глубины своих раздумий:

— Этот человек умел мыслить масштабно и был по-настоящему опасен. Такой не стал бы пачкать руки банальной уголовщиной. Мне становится не по себе, когда я думаю о том, что в свое время в его распоряжении могли оказаться сотни, тысячи совершенных механических убийц. А если они появятся у него сейчас?

— За стариком установлено пожизненное наблюдение, — напоминает Джеймс.

— К тому же, и время другое, — замечает Ли.

— Вероятно, он тоже уяснил эту нехитрую истину, — усмехается адмирал, — и в состоянии действовать более тонко и осмотрительно. Время — не панацея от всех бед. Порой оно так затушевывает прошлое, что самые тяжкие преступления кажутся не более, чем занятной фантасмагорией. Но мы здесь не для того, чтобы смотреть на прошлое через уменьшительное стекло.

Тон отца становится жестким.

— Пусть кто-то незаметно «прощупает» старика. Этот кто-то должен быть неизвестным ищейкам Территории, уметь действовать самостоятельно, не входя в контакт с нашими сотрудниками, и нестандартно.

— Кажется, у нас есть подходящая кандидатура, — после короткой паузы произносит Ли.

— Кто?

— Капитан-инспектор Градов, — отвечает Ли невозмутимо, так, словно я отсутствую в комнате. — Хватит ему киснуть на патрульном рейдере. У Градова отличная реакция. Он способен на большее. И потом… — Ли смолкает на мгновение, словно раздумывая, стоит ли нарушать субординацию: — Парень не виноват, что его отец — адмирал СБЦ и относится к сыну строже, чем к другим сотрудникам.

Адмирал вскидывает брови, но оставляет этот выпад без ответа.

Уже второй раз в течение какого-то часа речь заходит о моей персоне, и ощущение у меня не из приятных. Будто попал на собственные похороны, — кажется, именно в этом случае о тебе принято говорить исключительно хорошее.

— Я изучу ваше предложение, Ли, — сухо отвечает адмирал, подчеркнуто глядя мимо меня…

Макс Сторн остановил энергиль [4] Энергиль — индивидуальное транспортное средство повышенной комфортабельности, получившее распространение с первой половины XXI века. Энергили, в основном, передвигаются по сети многочисленных тоннелей, проложенных под мегалополисами. Управление ими осуществляется автоматически: достаточно ввести в машину код, как она вступает в контакт с распределительным компьютером и по свободному каналу устремляется в заданное место по самому короткому пути. На поверхности мегалополисов энергили переводятся на ручное управление. у массивного табло, на котором переливались огромные, налитые изнутри светом, буквы: «Всякое передвижение ограничено! Заповедная зона», и огляделся.

Тронутая желтизною трава подбиралась вплотную к отшлифованным до матового блеска частыми дождями монолитонным плитам. Метрах в пятистах поднималась почти сплошная стена высокого леса, в стволах корабельных сосен которого отливало старой медью полуденное солнце.

Шоссе доходило до деревьев и здесь обрывалось. Россыпи мелких, незнакомых Сторну цветов у обочины источали сладкий, слегка дурманящий запах. Над прогретой землей поднималось знойное марево.