Вадим Охотников - Наследники лаборанта Синявина

— На обыкновенный электрический? — усомнился Сергей.

— Ну да! Говорит, на электрический. Вот какую игру в нашем сарае затеяли! Мой Ваня объясняет, что будто сосновыми шишками топить свой электрический автомобиль собираются. Ну, просто же смех берет! Игрушки-то пошли у теперешних ребят совсем не те, что в прежнее время.

— Позвольте, Степанида Афанасьевна… Все, что вы рассказываете, это очень интересно. Но что общего между горящими сосновыми шишками и электричеством? — вдруг спохватился Сергей.

За последнее время он редко видел младшего брата, а если видел, то почти не разговаривал с ним. Поэтому ему ничего не было известно о затее ребят превратить детский педальный автомобиль в термоэлектрический.

Но уборщица ничего не смогла ему сказать по поводу странной связи между сосновыми шишками и электричеством. Ее волновала и беспокоила совершенно другая сторона дела.

— Ведь в прошлое-то время никто из взрослых и внимания на такие детские игры не обращал! — продолжала она. — А теперь… Даже смешно подумать… И Афанасий Степанович, механик из мастерской, часто заходит да чего-то приносит в сарай. И ваш приятель… Это, значит, студент Николай… Очень часто навещает. И еще один молодой парнишка повадился… Вот забыла, как его звать…. Он вместе с Афанасием Степановичем в мастерской работает. А ребята знай себе все мастерят и мастерят. Может, и вы зайдете к ним да посмотрите?

— Я очень занят, Степанида Афанасьевна, — недовольным голосом проговорил Сергей, начиная подумывать, как выпроводить из комнаты словоохотливую уборщицу.

— Это верно. Что верно, то верно… — со вздохом согласилась Степанида Афанасьевна. — И днями и вечерами тут просиживаете.

— Так нужно, — буркнул Сергей, нетерпеливым движением поднимаясь со стула.

Но уборщица не поняла, что ей пора удалиться, и продолжала с прежней энергией:

— Спрашиваю я директорскую дочку: «А отец и мать знают, что ты тут у нас с грязными молотками возишься?» — «Знают, — отвечает. — Папа даже собирается прийти и посмотреть, как мы тут работаем». «Вот наказание! — думаю. — Что, если и в самом деле директор в мой сарай заглянет?» Там, конечно, у меня чисто и убрано. Я даже маленький коврик принесла ребятам — это, значит, для того, чтобы на колени им становиться, — но все-таки сарай — он и есть сарай. Разве в нем большой порядок наведешь? Так я, знаете, что потом решила? Если и правда придет директор, так я ему прямо и скажу: «Как вам не стыдно, скажу, товарищ Дудниченко! Почему вы допускаете, чтобы дети свои игрушечные изобретения в таком сарае делали? Разве нельзя отделить, товарищ Дудниченко, какое-нибудь приличное помещение? Поставить верстаки, инструментов дать, и пусть там дети со всего института собираются и занимаются себе на здоровье…»

— Вы зачем, собственно говоря, сюда пришли? — наконец не выдержал Сергей. — Я ведь все-таки занят!

И только тут по довольно сердитому тону, каким произнес Сергей последнюю фразу, Степанида Афанасьевна поняла, что наболтала больше, чем следует. Надо было бы давно уйти.

— Вот возьмите, — немного обиженно проговорила она, протягивая студенту зеленый конверт. — Это вам Виктор Николаевич велел передать. Опять какой-то мальчишка на берегу нашел и его племяннику Пете принес. А я пойду — не буду вам мешать…

Сергей не сразу вскрыл конверт. Он вспомнил историю с предыдущей страницей, тоже присланной Виктором Николаевичем, которую нашел у реки босоногий мальчишка Витька — самый главный виновник исчезновения недостающих страниц. Сергей возлагал на нее большую надежду, а оказалось, что данных технического характера в ней нет.

Правда, она, дополняя другие страницы, проливала свет на случай со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич.

Это оказалась интересная история! Младший брат всем ее рассказывал в собственном, вольном переложении и очень гордился своим прадедом.

Заинтересовался историей и Виктор Николаевич. Он внимательно еще раз просмотрел всю пачку найденных страниц и сказал Сергею:

«Вы должны гордиться своим прадедом — это был замечательный человек!» Сергей и впрямь гордился поступком Александра Пафнутьевича, но жалел только, что полные технические данные изобретения прадеда не были у него в руках.

Вот вкратце история со взрывом, от которого пострадал Александр Пафнутьевич, — история хоть и восстановленная по обрывочным сведениям в записях, но безусловно достоверная.

Оказывается, лаборант Московского университета Александр Пафнутьевич Синявин «повредил себе здоровье, — как он сам выразился в своих записях, — благодаря чрезмерной горячности своего характера…»