Вадим Охотников - Наследники лаборанта Синявина

— Двадцать миллиампер… Двадцать пять миллиампер… Что-то стала задерживаться… Тридцать миллиампер… Уже тридцать миллиампер… — дрожащим от волнения голосом сообщал Сергей. — Тридцать три миллиампера!.. Тридцать три… Тридцать три… Все еще тридцать три…

К сожалению, вести счет дальше не потребовалось. Стрелка, с большим трудом добравшись до тридцати трех миллиампер, остановилась как вкопанная…

— Тридцать три миллиампера, — еще раз повторил Сергей упавшим голосом.

— Да, действительно тридцать три… — вздохнув, сказал Николай. — Миллиампер — это одна тысячная доля ампера, значит, наша батарея вырабатывает тридцать три тысячных ампера и ни капли больше…

— Странно, что так мало. — пробормотал Сергей. — Ты не находишь, что странно?

— Очень возможно… — неуверенно ответил Николай, который с самого начала не сомневался в том, что термобатарея, собранная из железных проволочек и палочек сернистого свинца, не может дать более сильный ток.

Долго возились студенты, без конца усовершенствуя свой опытный прибор, то и дело заглядывая в записи Александра Пафнутьевича. Все было напрасно: термобатарея по-прежнему давала очень слабый ток.

— Интересно все-таки, что это был за шум «в виде жужжанья низкого тона», из-за которого твой прадедушка бросил интереснейший опыт и побежал в соседнюю комнату? — склонившись над рукописью Александра Пафнутьевича, проговорил Николай. Он сказал это только для того, чтобы хоть чем-нибудь отвлечь товарища от мрачных мыслей.

Но Сергей рассердился.

— Причем тут какой-то шум! — с досадой сказал он.

— А при том, — ответил Николай, — что все явления в природе, как тебе известно, находятся во взаимосвязи — при объяснении неизвестных явлений или каких-либо процессов надо всегда помнить об этом.

Он хотел сказать еще что-то, но в этот момент оба студента вдруг отчетливо услышали слабый шум, какое-то гудение низкого тона.

— Вот и к нам в лабораторию проник подозрительный шум, — пошутил Николай. — Следовательно, по примеру Александра Пафнутьевича, нам пора кончать опыты… — И он прощальным взглядом окинул лабораторным стол.

То, что он увидел, было невероятным! Стрелка измерительного прибора, до сих пор указывавшая на присутствие тока всего лишь в тридцать три миллиампера, вздрогнула и, быстро набирая скорость, поползла по шкале.

Через какую-нибудь долю секунды стрелка ушла за шкалу и даже с легким щелчком стукнулась об ограничитель — настолько сильным оказался электрический ток, который неожиданно начала вырабатывать термобатарея.

— Ты видишь?! — радостно закричал Сергей, бросаясь к столу.

— Вижу… Совершенно невероятное дело… — пробормотал Николай, оставаясь от изумления на месте.

— А ты не верил! Э-э-эх, ты!

— Действительно… Да я и сейчас просто не верю. Вдруг ни с того ни с сего… Как-то странно все это.

— Николай! — торжественно провозгласил Сергей. — Ты присутствуешь при гениальном открытии! Понимаешь? Теперь я покажу этим скептикам!

— Подожди радоваться, чудак! Надо сначала разобраться, отчего так получилось. Странно ведь, что ни с того ни с сего, — пробовал успокоить своего друга Николай.

— А мне все равно, отчего получилось! Разберемся потом. Важен сам факт. Понимаешь? Повторяю: я… то есть мы сделали открытие. Это ведь самое главное! Понимаешь?

— Может быть, сообщить о случившемся Виктору Николаевичу? Он поможет нам разобраться.

— Ни в коем случае! Я не согласен! — горячо запротестовал Сергей. — К чему его тревожить в такое позднее время? Это неудобно… И вообще имей ввиду, что я запрещаю говорить до поры до времени кому-либо о результатах опыта. Все должно оставаться в секрете. У меня на этот счет особые соображения…

В это время в дверь постучали. У порога появился Валя и провожавший его усатый вахтер из институтской охраны.

Сергей быстро выключил измерительный прибор.

— Сережа! Знаешь, что случилось? — начал Валя, робко переступая порог. — Стол-то исчез из сарая нашей бабушки… И никто не знает, куда он девался. А на полу мы нашли вот этот кусочек, оторванный от рукописи. Ты прочти. Тут всего несколько строк насчет изобретения… — Валя подал брату измятый и грязный клочок бумаги.

Сергей молча взял обрывок. Вот что с большим трудом ему удалось разобрать:

«…теряя самообладание. И хорошо сделал, что не покинул своего поста немедля после случившегося со мной. Именно благодаря этому, как говорится — по горячему следу, мне удалось уяснить, что успех моего опыта зависел еще и от внешнего воздействия — влияния через довольно толстую каменную стену так же, не обрати внимания на странный шум, я бы не узнал и не увидел…»